Голод Рехи (СИ)

— Прими свою судьбу, дитя. Ты умираешь. Твоя память возродится в следующем Страже через поколение. Возможно, он расскажет новому королю, как не следует завоевывать власть… Возможно… — тихо бормотал Двенадцатый, как шамкающий старец. Его голос отражался от стен башни, как эхо в старом склепе. Он подступал шагами смерти к изголовью. Но жрец не сдавался, он выгибался дугой, лишь бы не затихнуть одеревенелым трупом. Он тянулся к уровню линий всем телом, и не обжигался о них, а обматывал себя, накидывал петлями, завязывая узлами.

— Нет! Линии! Подчиняйтесь мне! — кричал он. — Я должен быть рядом с Миррой! Я должен спасти ее!

— Дитя! Не смей! — восклицал обескуражено Двенадцатый.

Но лиловый жрец вновь прильнул к живительному источнику силы. Он творил с линиями, что желал. На пределе тревоги, на грани отчаяния, они поднялись, послушные воле Стража, несмотря на угрозы и призывы Двенадцатого. Предвечные запреты мироздания обесценились, когда лиловый жрец стремился спасти свою любовь. К чему запреты, к чему вера, к чему сам мир, в котором нет любви, в котором запрещены привязанности? Жрец забывал о своих клятвах и обетах. Он обмотал себя линиями, как коконом, заставил их стянуть края раны и поднять себя на ноги.

— Давай! Спаси ее! Ты можешь, я знаю! — подбадривал Рехи. — И тогда мы вместе набьем морду Двенадцатому!

Лиловый жрец вышел из башни, не замечая бушующего на лестнице пламени. Он переметнулся на другой уровень мира. Они парили вместе с Рехи, почти бестелесные, невероятно сильные. Жрец сметал врагов одним мановением пальца, но великая сила не приносила ему радости. Он искал Мирру, заглядывая в каждый уголок замка.

— Я видел ее возле акведука! Слышишь? Возле акведука! — кричал Рехи, но голос его не прорезал века. Страж шел неверной дорогой. Он заглянул в горящие покои принцессы, затем в опочивальню короля, торопливо спустился вниз.

В тронном зале кипел бой, старые карты растоптали в пыль, трон опрокинули и разрубили. Какой-то наемник-дезертир набивал золотом мешок, напялив задом наперед золотую корону. Жрец с отвращением прикончил его одним движением пальца, размозжил в кровяную кашу, как мерзкое насекомое. Когда на пришельца обратили внимание, он лишь призвал еще несколько линий — и зал опустел. За секунду, неуловимо, стремительно, страшно. От врагов оставались лишь красные брызги на стенах, лишь клоки одежды, обожженные кости и сморщенные от жара доспехи.

«Вот это сила! Мне б такую против Саата!» — ужаснулся с восхищением Рехи.

Лиловый жрец даже не сознавал, что творит. Перед глазами у него лишь стоял образ Мирры, его Мирры. И нехорошее предчувствие поселилось на сердце у Рехи, когда принцессу не удалось найти ни в тронном зале, ни возле акведука.

Повсюду жрец оставлял за собой след из кровавых брызг и сломанных мечей да копий. Он уничтожал неосознанно, не замечая, как белые линии покрываются кровавым налетом. Не слышал он и тихого стона Двенадцатого, столь далекого и робкого, что слов не различал даже Рехи.

«Остановись! Стой! Стой, так нельзя! Ищи Мирру, а не убивай всех подряд! Ты не видишь? Линии чернеют!» — устрашился последний, замечая, как меркнет чудесное сияние. Но жрец уже не слушал. Он шел вперед, твердя навзрыд:

— Мирра! Мирра! Где ты?! Мирра!

Линии дали неиссякаемую мощь, но не поделились знаниями. Поэтому жрец скитался, как в бреду, по замку, разделываясь со всеми, кто вставал на пути. Рехи не был уверен, что под разящие плети линий не попали сдавшиеся остатки армии мертвого короля.

— Мирра… Мирра… — хрипел жрец, но голос его обращался в утробный рык.

— Тут его убили! Туда она побежала! — указывал направление Рехи, но не слышал своего голоса. Он призрак, лишний призрак разрушенных времен.

— Мирра! — Для лилового жреца единственным звуком мироздания остался звон ее имени.

После мучительных скитаний по горящему замку, он все-таки вышел к акведуку. Туда, где был убит король, труп которого лежал у стены, безмолвный и обмякший. Наемники уже стащили перстни, мантию и сапоги, оставив лишь изможденного человека в засаленном исподнем.

«Долго же мы скитались, раз наемники все успели! — подумал Рехи. — И что еще они успели? Догадываюсь, что еще… Лиловый, торопись!»

— Король… Мой король! — обескуражено воскликнул лиловый жрец, остановившись на мгновение. — Все кончено…

«Нет! Не все! Еще есть Мирра! Ты ее ищешь или нет?!» — озлобленно вскричал незримый Рехи. От его возмущения поднялся ветер. Внезапно одна из тяжелых дубовых дверей отворилась… И все слова закончились, когда лиловый жрец вошел в сумрачную комнату, некогда бывшую чьими-то богатыми покоями. Ныне в них все объял хаос уничтожения и грабежа.

— Мирра, — выдохнул лиловый жрец. Рехи лишь отвел взгляд. Он считал, что после разгрома деревни людоедов уже не увидит ничего более омерзительного. Ошибался.

Принцесса лежала навзничь посреди тлеющего ковра. Лиловый жрец узрел ее растерзанное тело, которым еще продолжали гнусно пользоваться двое наемников. Разодранные белые одежды принцессы покрылись алой кровью, стекавшей из распоротой шеи. На лице застыла гримаса ужаса.