Голос крови

— Где ты все это накопал? — с удивлением перебил Скоков, который прекрасно знал не только истинную ценность данной информации, но и сколь трудно ее достать, ибо гэбэшники хранили и до сих пор хранят свои тайны свято, а если и продают, то за очень большие деньги.

— Информация надежная, — ушел от прямого ответа Красин. — И связка великолепная: Скалон — Спицын. Спицын — мозг Скалона, его рабочая лошадка, поэтому не грех всобачить ему в одно место «пару шоколадок».

Все заулыбались — мгновенно вспомнили Лешу Градова. Он работал коммерческим директором фирмы «Гранат», занимавшейся куплей-продажей шоколадных конфет и… подслушивающих устройств, которые прочно вошли в моду и стали неотъемлемой частью технического вооружения любой мало-мальски уважающей себя конторы.

— Леша, как живешь? — спрашивал при встрече Скоков.

— Шоколадом торгую, — хохотал Градов. — Принести?

— Неси, коль не жалко. Чайку попьем.

Однажды Скоков приболел и два дня не выходил на работу, а когда пришел, то первым делом увидел шикарные настенные часы над дверью своего кабинета, а на письменном столе — небольшого размера японский телевизор. «Это чей же презент?» — улыбаясь, поинтересовался Скоков. «Градова», — ответил Яша Колберт, включил систему, поработал клавишами, и Скоков увидел входную дверь своего офиса, охранника Мишу Краева, расхаживающего по коридору, стол и стулья для посетителей… «Вот это шоколад!» — ахнул Скоков. «Он не только видит, — сказал Яша, — но и слышит». И словно в подтверждение его слов Миша Краев оглушительно чихнул, заставив своего начальника, бывшего главного сыщика МУРа, всю жизнь пользовавшегося только одним техническим средством — телефоном, в немом восхищении опуститься в кресло.

С тех пор Градова стали величать Шоколадом, а его продукцию — шоколадками.

— Что скажешь? — спросил Скоков, обращаясь к Волынскому.

— Подумаем.

Скоков удовлетворенно кивнул. Слово «подумаем» на языке Волынского означало «сделаем», причем надежно и аккуратно.

— Саша, ты проработал список Гаврилова?

— Смородкин помог, — ответил Родин, вытаскивая из кармана вчетверо сложенный лист бумаги. — Перетасовали мы с ним почти всю картотеку МУРа и выяснили, что шесть человек из списка Гаврилова, а именно: Гущин, Магнер, Калещук, Сапожников, Дмитриев и Киселев оставили в уголовном розыске свои пальчики. Двое из них — Гущин по кличке Гудрон и Магнер по кличке Спрут — воры в законе. Остальные тоже довольно авторитетные воры, но рангом пониже. И вот что интересно… Все эти господа давным-давно завязали, хорошо законспирировались — «сели в ямы», поэтому вывод можно сделать только один: Красин раскопал общак. Воровской общак, — повторил Родин и, прихлопнув бумагу ладонью, добавил: — А эти ребята — общаковская братва. Любой из них имеет право выносить смертный приговор…

— Кому? — спросил Яша.

— Нарушителям финансовой дисциплины. — Родин перевел взгляд на Красина. — Ну, а тех, кто к ним в яму забрался, они в этой яме и закапывают. Живьем!

— А деньги кто кладет?

— Обычно лица, имеющие легальные формы дохода. Каждый член сообщаковой братвы связан с несколькими такими лицами, они-то и вносят определенные суммы на предъявителя.

— А Скалон что с этого имеет?

— Крышу, — ответил Красин. — А крыша — это целая группировка, организация со своей разведкой, охраной, службой безопасности. И нам необходимо вычислить хозяина этой группировки, ибо только он один имеет выход на Скалона.

— А стоит ли его вычислять? — неожиданно спросил Родин. — У нас задача иная и совершенно конкретная: найти Блонского, что мы уже сделали, доказать его невиновность и невиновность его жены Ракитиной.

— Это мы уже тоже сделали, — сказал Красин. — У Блонского и Ракитиной — стопроцентное алиби: он во время убийства с девками в бане кувыркался, а она в студии распевала. Свидетелей — хоть отбавляй.

— Тем более! Зачем нам голову под топор подставлять? — Родин передал бумагу Скокову и посмотрел на Волынского, как бы испрашивая подтверждения своей правоты.

— По-моему, мы слишком глубоко забрались, чтобы отступать, — помолчав, сухо проговорил Волынский. — Красин хорошо сделал свою работу, он, можно сказать, под юбку к девке уже забрался, а мы — задний ход. Обидно.

— Я с ним согласен, — поддержал Волынского Яша. — Мне очень любопытно, кто же все-таки приказал убрать Слепнева — Скалон или…

— Скалон отпадает, — нахмурился Красин. — Ракитина хоть и покатила на него бочку, но… Это не повод для убийства, ему проще с ней договориться, умаслить.

— Кого же вы в таком случае подозреваете?

— Кто-то танцует Скалона, желает выбить у него почву из-под ног, а вот кто — это другой сложный вопрос, который я предлагаю оставить открытым. Подождать.

Скоков осторожно, двумя пальчиками взял бумагу с именами «общаковой братвы», чиркнул зажигалкой и поджег. Когда она догорела до половины, бросил в пепельницу и долго смотрел на мерцающий синими огоньками пепел.