Голос ненависти

И тут Кайрис совершает первую ошибку – против воли отступает на шаг, вжимая голову в плечи. Тут же берет себя в руки, но поздно – Сергетон замечает ее мимолетную слабость. Ухмыльнувшись, он надвигается, буквально вынуждая продолжать пятиться, чтоб избежать прикосновения. И Кайрис не находит в себе сил противостоять: словно слабая девочка, которую она все это время старалась уничтожить в себе, вновь взяла верх. Кайрис сглатывает – и опускает голову.

– Что тебе нужно? Деньги?

Слова вылетают сами собой – все, чего Кайрис жаждет, это оказаться как можно дальше, в безопасности. И это становится ее второй ошибкой. Чужие глаза внимательно ловят любое проявление слабости. Заметив ее страх, Сергетон продолжает наступать, вынуждая упереться спиной в стену.

Зашипев, Кайрис пихает его в грудь ладонями и впервые за долгое время не чувствует в них силы. Толчок выходит совсем слабым, и Сергетон легко отталкивает ее руки в стороны.

– Конечно, – хмыкает он, нависая над Кайрис. – Или ты можешь чем-то еще заплатить?

Чужие пальцы будто случайно задевают талию, оставляя огненный след. Кайрис деревенеет. Несмотря на то, что все внутри кричит о побеге, об отпоре, хоть о чем-то, она не может сдвинуться с места.

– Что? – переспрашивает Кайрис, слабо шевеля губами.

– Не притворяйся дурой. Или плати деньгами, или чем другим.

Кажется, он просто издевается: это понятно и по тону голоса, и по насмешливой улыбочке. Но на глаза Кайрис будто падает пелена. Кинжал, приставленный к горлу в шутку, ранит так же, как и направленный всерьез. Воспоминания поднимаются из глубин памяти, все больше и больше захватывая сознание.

Облака на небе опять движутся, заставляя пятна на стенах пойти рябью, и на лицо Сергетона падает тень, делая его полностью черным. Неузнаваемым. И одновременно очень знакомым. В голове словно что-то щелкает, заставляя все вокруг пропасть – Сергетона, коня, утопающие в темноте балки.

И Кайрис будто вновь оказывается в том кошмаре, напротив нависающей над ней тени. Страх захлестывает с головой – и вдруг отступает. Кайрис больше не слабая девушка, она – воин и в обиду себя не даст. Мир сужается до игольного ушка, и в его центре оказывается чужая фигура. И Кайрис делает вид, что поддается, притворяется слабой, а пальцы тем временем смыкаются на рукояти. Теперь главное заглушить лязг металла, вынимаемого из ножен.

– Я и не думала, что тебе нравятся мужчины, – перенимая чужой насмешливый тон, говорит Кайрис первое, что приходит в голову.

На лице Сергетона появляется недоумение – и оно же замирает навсегда. Свободной рукой отпихнув мужчину вперед спиной, Кайрис выхватывает Швею и коротким, точно рассчитанным выпадом бьет в открытый живот. Лезвие с влажным чавкающим звуком вонзается в плоть, и кровь орошает Кайрис веером капель. С губ Сергетона срывается болезненный вскрик – но тут же глохнет, приглушенный зажавшей рот ладонью.

Кайрис погружает меч глубже, чувствуя, как скользит залитая кровью рукоять, и несколько раз проворачивает его, лишь после с хлюпаньем вырывая из тела. Меч все-таки выскальзывает из рук, со звоном падая наземь. Тело Сергетона с глухим звуком падает следом, обмякнув. Кайрис опускает голову, заторможенно разглядывая почти черные в слабом свете брызги на рубахе и капли, растекающиеся на земле.

Тело Сергетона дергается, и с его стороны раздаются бульканье и хрип. В животе запоздало подрагивают липкие щупальца ужаса. Кайрис сжимает челюсти и заставляет себя поднять меч и, едва удерживая рукоять, с усилием вонзить его в чужую грудь. Руки трясет, едва удается прицелиться. Хрип резко обрывается, и из раны толчками выливается кровь. Судорожно вздохнув, Кайрис поднимает голову и сталкивается взглядом с влажными лошадиными глазами – Лысый молча смотрит на нее, водя ушами.

Это срабатывает подобно тетиве, отпустившей в полет стрелу. Все произошедшее одновременно наваливается на Кайрис, бросая из холода в жар и обратно, будто в груди распускаются то огненные, то ледяные цветы. Кайрис без сил опускается на колени. Она… действительно убила его? Все произошло так быстро, что Кайрис не успела ничего почувствовать: ни радости, которой ждала, ни испуга, о котором принято говорить. Стоит это понять, как дрожь отступает. Отстраненно подхватив меч, Кайрис вытирает его о рубаху – все равно ту теперь только сжечь.

«Девочка! Да ответь же! – слабый отзвук усиливается, и Кайрис словно выныривает, придя в себя. Ворчливый голос Швеи отрезвляет: – Наконец-то. Ну и бедов ты натворила. Надо убрать это, пока никто не увидел».

Это. В темноте тело и правда напоминает просто мешок с картошкой. Кайрис с болезненным любопытством склоняется над ним. Под мертвым конюхом успела натечь порядочная лужа, почему-то кажущаяся в свете луны антрацитово черной. Кайрис склоняется еще ниже. Барды любят описывать смерть красиво, но она легла на чужое лицо печатью уродства, выделяя все морщины и шрамы. Кайрис заглядывает в чужие глаза, и те кажутся пустыми дырами. По спине бегут мурашки. С какой-то внутренней дрожью она не узнает это осунувшееся лицо.