Голос с острова Святой Елены

Сделав несколько других замечаний по поводу идей сэра Хадсона Лоу, Наполеон попросил меня сообщить губернатору, «что, если он (губернатор) направит список домов для посещения графу Бертрану или сообщит ему, что в пределах зоны передвижения французов есть два или три дома, посещение которых, по мнению губернатора, будет нежелательным, то я откажусь от посещения любого из них, так же как и домов полномочных представителей союзнических держав. Если он установит именно такой порядок, то он будет понятен, но если он пришлёт список всех домов для посещения на острове, за исключением одного, и при этом оговорит, что я могу посещать все дома, кроме этого одного, то тогда это будет для меня неприемлемо. Тогда как, с другой стороны, если он составит список, перечислив все дома на острове, не упомянув при этом ещё один дом, и заявит, что он не желает, чтобы я посещал дома, внесённые в его список, но не сделает каких-либо замечаний по поводу дома, не упомянутого в его списке, то я скорее соглашусь с этими условиями, чем с предыдущими, хотя я смогу посещать только один дом, тогда как в первом случае я мог бы посещать все дома, кроме одного. Согласившись с тем условием, что я смогу посещать все дома, кроме одного, я в этом случае буду выглядеть так, словно я смогу посещать дома в соответствии с его разрешением, в то время как в последнем случае мне даётся свободный выбор, вследствие того что в списке не упомянут один дом и мне предоставляется возможность действовать по моему усмотрению, а именно: посещать этот единственный дом или нет. То есть посещение этого дома словно будет зависеть от моей доброй воли. Сообщите ему обо всём этом, — продолжал Наполеон, — хотя я уверен в том, что это его очередной трюк, который ни к чему не приведёт.

Думаю, — добавил Наполеон, — что англичане так плохо обращаются со мной благодаря моей счастливой звезде, точнее, её ничтожным остаткам. По меньшей мере, этот человек, которого они прислали сюда губернатором, поэтому и ведёт себя подобным образом. По крайней мере последующие поколения отомстят за меня».

Последние дни поставляемое в Лонгвуд мясо было такого плохого качества, что дежурный офицер посчитал своим долгом вернуть это мясо, сопроводив его запиской с официальной жалобой.

8 февраля. Отправился в «Колониальный дом» и передал сэру Хадсону Лоу суть вышеприведённой беседы с Наполеоном. Его превосходительство ответил, что в соответствии с предложенной договорённостью основные затруднения были преодолены и что он об этом будет говорить с графом Бертраном.

10 февраля. Информировал Наполеона о том, что я сообщил о его пожеланиях сэру Хадсону Лоу, который пообещал переговорить с графом Бертраном на эту тему. Наполеон ответил: «Вы можете быть уверены в том, что их разговор ни к чему не приведёт. Губернатор сообщал вам обо всём этом лишь для того, чтобы вновь обмануть вас. Он поведёт себя точно так же, как и во время решения проблемы посредничества адмирала.

Гурго, — добавил Наполеон, — останавливают у коттеджа «Ворота Хата» каждый день. Часовой кричит: «Стой!», затем из помещения сторожевого поста выходит сержант и после краткой совместной консультации говорит: «Проезжайте!»

Затем Наполеон заговорил об Александрии.

«Ваши министры, — заявил он, — поступили весьма неблагоразумно, не сохранив в своих руках Александрию. Ибо если бы тогда удержали у себя Александрию, то сейчас на её захват не смотрели бы как на грабёж за давностью времени, и она бы оставалась у вас тихо и спокойно. Пяти тысяч солдат было бы достаточно, чтобы укомплектовать гарнизон для её защиты, и все затраты на него окупились бы активной торговлей, которую вы бы имели в Египте. Вы могли бы запретить ввоз в Египет любой продукции, кроме английской, и, соответственно, вам бы досталась вся торговля Египта, так как в стране нет другого морского порта. С моей точки зрения, это приобретение для вас было бы более предпочтительным, чем Гибралтар или Мальта. Как только Египет станет собственностью французов, англичане могут тогда сказать «Прощай, Индия!» Это был один из моих великих проектов, осуществление которых было моей целью. Я знаю, почему вы не очень высоко ценили Гибралтар: там плохая гавань и сам Гибралтар стоил громадных денег. Из Гибралтара вы не можете помешать проходу флотилии в Средиземное море. Когда я был монархом Франции, меня больше устраивало то, что Гибралтар находился в ваших руках, а не в испанских; потому что владение вами Гибралтаром всегда питало ненависть испанцев против вас».