Голоса деймонов

Пресытившись давно многообразьем

Затейливых и модных небылиц,
Которыми нас кормит современность,
Я начал тосковать о том простом,
Бесхитростном, наивном изложенье,
Что мы встречаем в сказках и легендах, —
Чей слог так гладок, словно за столетья
Его отшлифовали языки
Бесчисленных сказителей былого —
От старца до юнца, как на подбор,
Спокойных, безмятежных, безымянных.

… Итак

Мое повествованье захотело
Быть ясным, связным, цельным и прозрачным,
А персонажи — самыми простыми:
Условные, шаблонные, фигуры,
Почти совсем свободные от груза
Накопленного опыта и качеств:
Отшельник, ведьма, парочка влюбленных, —
Мы помним их по сказкам братьев Гримм,
По Юнгу, Верди и комедии дель арте.

Так пишет американский поэт Джеймс Меррил во вступлении к «Книге Эфраима» — первой части своей необыкновенно длинной поэмы «Переменчивый свет над Сандовером» (1982). Рассуждая о том, как он намеревается рассказать свою историю, Меррил выделяет две, по его мнению, важнейшие характеристики волшебной сказки: «безмятежный и безымянный» голос повествователя и «условные, шаблонные фигуры» персонажей.

Когда Меррил упоминает братьев Гримм, все становится ясно без лишних слов: мы прекрасно понимаем, что он имеет в виду. Ведь за последние два с половиной столетия «Детские и семейные сказки» братьев Гримм оставались для большинства западных читателей и писателей первоисточником и основой самого жанра западной волшебной сказки, колыбелью всех его неповторимых особенностей, делающих сказку сказкой, и величайшим из всех собраний сказочных историй, переведенным на все языки.

Но если бы братья Гримм не собрали все эти сказки, за них это наверняка сделал бы кто-то другой. Более того, другие это и так делали. В начале XIX века Германия переживала мощный интеллектуальный подъем: исследователи права, истории и языка увлеченно спорили о том, что значит быть немцем, когда, собственно, и Германии как таковой еще не было, а было лишь сотни три независимых государств: королевств и княжеств, эрцгерцогств и просто герцогств, ландграфств и маркграфств, курфюршеств, епархий и тому подобного, — одним словом, раздробленные осколки Священной Римской империи.

Биография братьев Гримм ничем особым не примечательна. Якоб (1785–1863) и Вильгельм (1786–1859) были старшими из выживших сыновей Филиппа Вильгельма Гримма, преуспевающего стряпчего из Ханау (герцогство Гессенское), и его жены Доротеи. Братья получили классическое образование и были воспитаны в традиции реформатской кальвинистской церкви. Умные, прилежные и вдумчивые, они намеревались пойти по стопам отцам и, без сомнения, добились бы немалых успехов на юридическом поприще; однако в 1796 году Филипп Вильгельм внезапно умер, и семья, в которой теперь насчитывалось уже шестеро детей, вынуждена была обратиться за поддержкой к родственникам Доротеи. Тетка Якоба и Вильгельма, Генриетта Циммер, фрейлина при герцогском дворе в Касселе, устроила их в лицей (высшую школу), который они закончили с отличием, в числе лучших учеников. Но денег было мало, и когда братья поступили в Марбургский университет, им приходилось экономить на всем.

В Марбурге на них оказал большое влияние профессор Фридрих Карл фон Савиньи, отстаивавший теорию о том, что право естественным образом вырастает из языка и истории народа и не должно произвольно навязываться сверху. Эта идея побудила братьев Гримм заняться филологией. Кроме того, благодаря Савиньи и его жене Кунигунде Брентано они завели знакомства в кругу друзей ее брата, Клеменса Брентано, и Ахима фон Арнима (женатого на другой сестре Брентано, писательнице Беттине). Среди прочего, эта группа интересовалась немецким фольклором — причем настолько серьезно, что фон Арним и Брентано выпустили сборник народных песен и стихов под названием «Волшебный рог мальчика. Старинные немецкие песни». Первый том собрания увидел свет в 1805 году и сразу же завоевал популярность.