Голоса Памано

Похоже, они закончили, сказал себе Ориол, видя, что двое мужчин встали. В этот момент, несмотря на явный интерес к теме фрески, Валенти прервал беседу и отошел от памятника, поскольку гражданский губернатор знаками давал ему понять, что уезжает. Так Ориол неожиданно остался перед памятником без своего собеседника, мечтая, чтобы и другие люди вокруг исчезли: проваливайте отсюда, отправляйтесь пить вермут куда-нибудь подальше. Внезапно пошел дождь, люди стали расходиться, центральная часть площади постепенно опустела, и Ориол нелепо застыл в полном одиночестве перед каменным изваянием: только он, камень, воспоминания и бомба. Он отступил на несколько шагов, намереваясь бежать, но наткнулся на треногу фотографа, которому было поручено увековечить важный момент в жизни городка; засунув голову под черную тряпку, тот наводил фокус на только что открытый памятник. На площади почти не оставалось людей, когда сильнейший, оглушительный, мощный взрыв потряс городок и расколол памятник павшим героям на пять частей, превратив его из только что открытого в только что развалившийся. Один из кусочков грубоватого, но весьма выразительного изваяния угодил прямо в сердце незадачливого фотографа, который тем не менее успел сделать последний в жизни снимок. Бег, суета, панические крики, яростные вопли, вспышки гнева, черт бы побрал этих маки, которых не существует, будь проклята мать, что их породила; и Ориол стал кричать, указывая в сторону дороги и реки, сюда, сюда, вот они, и вооруженные мужчины последовали за ним в поисках виновников столь ужасного преступного теракта, случившегося вопреки тому, что Господь Бог наш всегда с нами. Моя безымянная доченька, в какой же страшный мир мы тебя впустили! Ведь там действительно мог пострадать любой случайный прохожий. Несчастный Перет из дома Молинер, погибший на месте в момент вспышки своей камеры, еще долго лежал на плитах площади в ожидании судей, судебных медиков и коллег-фотографов из полиции. Пятьдесят девять процентов были немедленно отправлены по домам под лозунгом здесь ничего не произошло, вы же понимаете, всегда найдется парочка недовольных, не волнуйтесь, а Вентура, мать несчастного семейства, прятала торжествующую улыбку, поскольку была уверена, что сегодня она и ее Жоан оказались в одно время в одном месте.

Двумя часами позже, когда солнце благоразумно решило скрыться за вершинами Тоссал-Рой и Тук-де-ла-Комета, на Главной площади воцарилось спокойствие; здесь разместился взвод солдат, которые были полностью сбиты с толку противоречивыми приказами белокурого капитана, громко пререкавшегося с Валенти Таргой и остальными участниками властного ансамбля, слегка осиротевшими после стремительного бегства гражданского губернатора, продиктованного соображениями неукоснительного соблюдения безопасности государственного чиновника столь высокого ранга: как можно скорее предоставьте мне конкретные результаты расследования, и чтобы они были у меня в кабинете не позднее завтрашнего утра. Алькальд Сорта ругал всех на чем свет стоит (надо же было такому случиться в присутствии гражданского губернатора) и мечтал содрать шкуру со всех маки, какие только есть во вселенной; пока же он остался один на один со своим горем перед скромным, но великолепным, грубоватым, но весьма выразительным разрушенным монументом, в то время как люди Валенти, коротко допросив Серральяка, который был крайне возмущен тем, что бандиты разрушили главное произведение его жизни, пытались с его помощью выяснить, кто, когда и как начинил этот проклятый камень какой-то хренью, словно петарду на Иванов день. Это могло случиться, только когда я ушел.

– А откуда нам знать, что это не ты заложил бомбу еще раньше?

– Если ты еще хоть раз посмеешь намекнуть, что я…

– Посмотри, – сказал Валенти Ориолу. – Может быть, тебе это пригодится для фрески, ведь никогда не знаешь…

– Какой фрески?

– Ну, которую ты собираешься написать в мэрии.