Голоса Памано

Из Торены в Сорт было доставлено двадцать человек; их привезли на грузовике, который Пере Серральяк использовал для транспортировки мраморных блоков и черепицы для крыш. Путь они проделали в полном молчании, не глядя друг на друга, упорно созерцая окружающий пейзаж, ибо это было проще, чем смотреть в глаза тех, кто хранит молчание по той же причине, что и ты. Дело в том, что сеньор Валенти велел обязательно оставить место в грузовике для матери Вентуреты, потому что речи на церемонии в Сорте наверняка прочистят ей мозги. И все хранили молчание как раз из-за нее, ибо всем известно, что нет страшнее горя, чем увидеть смерть своего сына. Ориол тоже всю дорогу ехал, устремив взгляд куда-то вдаль, печальный и суровый, и так ни разу и не взглянул на мать семейства Вентура, даже не спросил ее, почему Селия и Роза не ходят в школу, ибо боялся услышать слова самой глубокой и неприкрытой ненависти в свой адрес.

Позади только что открытого памятника погибшим Серральяк-каменотес укладывал в плетеную корзину зубило, которое он использовал для последних исправлений, ведь всегда найдется какой-нибудь плохо подогнанный камень, который все портит. Если бы у него был острый слух, то он бы узнал, что сеньор алькальд пригласил Ориола на встречу в узком кругу, где ты сможешь познакомиться с Клаудио Асином, наверняка тебе это придется по душе, и Ориол сказал да-да, я был бы ужасно рад. Тут он подхватил Валенти под локоток и, подведя его к монументу, стал рассказывать ему об идее, которая недавно пришла ему в голову: создать эпическую фреску о подвигах великих завоевателей, и сеньор Валенти слушал его с большим интересом, поскольку он, вне всякого сомнения, как раз и был одним из этих великих завоевателей; тем временем Пере Серральяк собирал свои инструменты, а помогал ему маленький мальчик, который с энтузиазмом тащил корзину и спрашивал отца, позволит ли тот ему выдолбить буквы на новой плите, на что отец, вынув изо рта папиросу и сплюнув крошку табака, отвечал поглядим, Жаумет, а теперь давай, поторапливайся, пора отсюда уезжать.

– Дай мне еще немного посмотреть, ну…

– Жауме…

– Ну одну только минуточку!

Мужчина дал сыну легкий подзатыльник и с суровым выражением на лице оттащил его от памятника, говоря пошли, пошли отсюда, и ребенок подумал какая все же жизнь несправедливая штука, я всего лишь хотел еще немного посмотреть на буквы, которые сам выгравировал; отец дурак, что ли?

Поверх плеча сеньора Валенти Ориол увидел, как с тыльной стороны к памятнику подошли двое мужчин, одетые как Пере Серральяк и с такой же корзиной; они присели на корточки, словно собираясь в последний момент что-то подправить на монументе.

– И где мы ее поместим?

– Что ты имеешь в виду?

– Фреску.

– А. – Придумывая на ходу: – Ну, например, в мэрии Сорта, в зале заседаний.

– Или в Торене.

– Ну или в Торене, почему бы и нет?