Голоса Памано

Тина смотрела, как Жоана с недовольным видом приклеила последнюю бумажку, указывающую на происхождение пяти образцов школьных мелков, чудесным образом сохранившихся в цельном виде и обнаруженных в одной из школ долины Феррера, и тут же удалилась в канцелярию, поскольку у нее всегда были неотложные дела. Жорди с Майте постарались скрыть замешательство. Тина внимательно вгляделась в эту парочку и попыталась представить их себе в полночной тьме в теплых куртках в дверях айнетского хостела. Она не была полностью уверена, но это вполне могла быть Майте. Да. Это могла быть Майте. Она директор школы, а значит, обладает большей свободой передвижений по сравнению с остальными. Очень даже может быть.

Она чуть не поперхнулась, когда парочка прелюбодеев направилась к ней в тот самый момент, когда она в очередной раз отказывалась от закуски, которую предлагал ей все тот же коллега, вознамерившийся, судя по всему, все-таки накормить ее и не подозревавший, что, помимо несчастий, у нее еще было четыре лишних килограмма. Предательница Майте озабоченным тоном:

– Ты не знаешь, почему Жоана не в духе?

Ей очень захотелось сказать, что кому уж быть не в духе и даже более того, так это ей, потому что вы поколебали мои представления о морали, и мне не с кем этим поделиться, и вы рушите мою жизнь. Если только это действительно ты, Майте. Но вместо этого она ответила не знаю, понятия не имею, думаю, это нервы. Она ведь здорово вкалывала в последнее время, не так ли?

– Все делали то, что должны были делать, – парировала в свою защиту Майте.

Тина не обратила на ее слова никакого внимания, поскольку увидела, что Жорди, жестом попросив у них извинения, удаляется от них с сияющим выражением на лице. Ага, так, значит, это не Майте. Она обернулась, чтобы посмотреть на встречу Жорди с его истинной возлюбленной, но увидела лишь, как он обнимается с Микелом Дардером. Ага, Майте, значит, это все-таки ты. Они с Майте тоже улыбнулись Дардеру. Вообще-то, строго говоря, лишних килограммчиков у нее шесть, хотя ей непросто это принять. В какую-то минуту Тина чуть было не спросила Майте зачем ты так со мной? Но вовремя спохватилась, взглянула на Дардера, поприветствовала его издалека, он так же издалека ответил на ее приветствие… И тут услышала, как, будучи не в силах совладать с собой, все-таки говорит Майте зачем ты так со мной?

Майте, которая уже было отошла от нее, остановилась с раскрытым ртом; вся царившая вокруг суета и гул разговоров разом испарились. Остались только Тина против Майте и желание понять, почему происходит то, что никогда не должно было произойти, если бы мы сумели остаться честными по отношению друг к другу. Спустя несколько секунд:

– Кто и что делает с тобой?

– Да ерунда, забудь…

– И все-таки что ты имела в виду?

– Ничего-ничего, считай, что я ничего не говорила. – И самым невозмутимым тоном: – Извини.

И, покинув изумленную Майте, она сказала себе, что ей все надоело, она по горло сыта всеми этими передрягами и единственное, чего ей сейчас по-настоящему хочется, так это оказаться в обществе Доктора Живаго.

Однако она еще нашла силы вернуться в актовый зал и тщательно осмотреть стенд, на котором экспонировались некоторые сделанные ею фотографии со всеми их недостатками, в частности школа в Торене накануне сноса и огромная карта, на которой она отметила школы, где собирала материал. Отметки на карте удивительно точно совпадали с радиусом действия людей лейтенанта Марко, эскадрона, почти полностью состоявшего из уроженцев Пиренеев, всех без исключения горцев; эскадрона, который, как она обнаружила в результате своих последних изысканий, имел обыкновение игнорировать официальные директивы, исходившие из Тулузы.

Хотя есть ей совсем не хотелось, она взяла оливку, чтобы пожевать хоть что-то, и огляделась по сторонам. Какой-то учитель рассказывал алькальду, какие героические усилия ему пришлось предпринять, чтобы отыскать бог знает какой материал, а алькальд старался скрыть напавшую на него зевоту. К ней подошла Жоана с какими-то сложенными пополам бумажками.

– Тебе ведь это интересно, не так ли?

Тина вскользь взглянула на бумажки: вырезки из газет того времени.

– Где ты это откопала?

– В старой школе в Сорте. Судя по всему, какой-то учитель собирал те немногие сообщения, что публиковали в прессе о маки.

– А ты не знаешь, что это был за учитель? – Тина принялась жадно рассматривать вырезки.

– Нет. – И после короткой паузы: – Почему тебя так интересует… война?

– Потому что один учитель, будучи героем партизанского сопротивления, вошел в историю как оплот фашизма в нашей комарке. Мне хотелось бы восстановить справедливость…

– И для кого, по-твоему, это может представлять интерес?

– Для нашей общей памяти. – Она опустила взгляд, поскольку ей показалось, что произнесла это с излишней торжественностью. – Для его семьи. Для его дочери. Для меня.

– А ты что, знакома с его дочерью?

– Нет. Я даже не знаю, жива ли она.

– Да, прошло немало времени.