Голоса советских окраин. Жизнь южных мигрантов в Ленинграде и Москве

Возвращение домой не принесло утешения мигрантам из республик, которые сами были охвачены конфликтами. Абдул Халимов вспоминал последствия февральских беспорядков 1990 г. в Душанбе, о которых ему рассказали родственники во время его поездки домой той весной. Советские войска убивали безоружных демонстрантов, а таджикские националистические силы угрожали власти Коммунистической партии. Общесоюзная, республиканская, региональная и сетевая лояльность была подорвана. «В Таджикистане, – вспоминал он, – политики настраивали людей против русских, а в России политики настраивали людей против всех, кроме русских»[1083]. Он остался в Москве, но с большой грустью следил за расистской и националистической кампанией Владимира Жириновского во время выборов на новый пост президента РСФСР в июне 1991 г. Жириновский получил тогда более 6 млн голосов. Позже его риторика, которую можно отследить по правой прессе, стала еще более резкой. Он заявлял[1084]: «У меня есть решение для всех этих азиатов: отправить их на родину. <…> Россия для нас, русских. После этого мы построим вторую Великую стену, как это сделали китайцы, они ведь были умные ребята. Пусть мусульмане приносят свои товары к щелям в этой стене. Отныне наши собственные торговцы будут привозить их в наши земли. Так мы не позволим их демографическому взрыву подорвать Россию»[1085].

Майя Асинадзе думала о возвращении в Грузию во время экономического и политического хаоса 1991 г. После референдума 31 марта Грузия 9 апреля провозгласила независимость от Советского Союза в ознаменование второй годовщины кровопролития в Тбилиси. Дискуссии среди друзей из ее московского рабочего коллектива обострились, когда обсуждалось будущее СССР. Разрываясь между своим приемным домом и семьей, теперь находящейся в другой стране, Асинадзе решила остаться только тогда, когда бывшие коллеги сказали ей: «Ну, пусть они от нас оторвутся. Пусть уйдут от нас. Но ты останешься с нами»[1086]. Джумабой Эсоев счел, что его желание вернуться домой, в Таджикистан, не имеет права на существование. Его история, связанная с поздними годами перестройки, началась с любви: в 1990 г. в Ленинграде ему удалось жениться на девушке своей мечты. Он восхищался ею издали и набрался смелости заговорить только после того, как случайно ударил ее волейбольным мячом по голове во время университетской игры. Поскольку жизнь с каждым месяцем ухудшалась, семья планировала уехать в Таджикскую республику, на его родину. Однако беспокойство о том, как там примут русскую жену, заставило их задуматься. Они оставались в городе до тех пор, пока дефицит и инфляция в 1992 г. не стали невыносимыми, но к тому времени «в Таджикистане уже началась гражданская война». Эсоев продолжал: «Это было ужасно. Народ умирал от голода из-за блокады. Люди ели корм для животных, чтобы выжить. Там, дома, был полный хаос, поэтому мы решили не уезжать из Ленинграда»[1087].

Некоторые мигранты остались в двух столицах после распада СССР, чтобы, используя свободу объединений, помочь своим этническим группам отвоевать себе новые места. Акмаль Бобокулов, живший в Ленинграде (Санкт-Петербурге) с 1972 г., размышлял о своем будущем, поскольку 31 августа 1991 г. Ислам Каримов провозгласил независимость Узбекистана от СССР. Он решил, что Санкт-Петербург был его домом, и бросился на помощь своим соотечественникам-узбекам, которые теперь стали иностранцами в городе. Узбекское «Общество дружбы», созданное в 1990 г., предоставило ему машину – Бобокулов вспоминал, как он и другие, вдохновленные гласностью, создавали кружки для чтения «национальной» литературы и планировали культурные мероприятия[1088]. Он превратился в адвоката-любителя, пытаясь понять тексты законов и последствия нового законодательства, особенно после распада СССР. Бобокулов и его коллеги зарегистрировали организацию у петербургских властей в новом российском государстве, и он продолжил там работать и в 2000-е гг. Профиль ассоциации Арьяна Ширинова также изменился. В 1991 г. он создал в Ленинграде объединение восточных единоборств. Его тренажерный зал быстро стал местом сбора таджикских друзей. «Раньше мы встречались, но неофициально, конечно. <…> Мы поддерживали друг друга. Мы вместе говорили на нашем родном языке»[1089]. Разговоры все чаще вращались вокруг экономических проблем и насилия, с которыми сталкиваются соотечественники-таджики, давно мигрировавшие или переехавшие недавно. Когда Таджикистан отделился от СССР и оказался вовлеченным в конфликт, Ширинов открыл собственную организацию для оказания помощи соотечественникам, оказавшимся в новой серой зоне: с паспортами Советского Союза, но с неясным статусом в новой Российской Федерации.