Головы профессора Уайта. Невероятная история нейрохирурга, который пытался пересадить человеческую голову

Однако между статьями в разных изданиях обнаруживались существенные расхождения. Одни источники утверждали, что операция пройдет в Московском университете и будет стоить 5 млн долларов, другие писали, что это право досталось киевскому Институту физиологии. Спустя еще несколько недель материал о предполагаемой операции Уайта (к тому моменту ее подавали уже как дело решенное) появился в британском издании Ethical Record под заголовком «Есть ли будущее у пересадки организма?». Упоминая Крейга Ветовица наряду с более известными именами – Стивена Хокинга и Кристофера Рива, – автор не только защищал работу Уайта как этически безупречную, но и провозглашал, что парализованные люди заслуживают здоровой и долгой жизни: паралич – это не приговор. Текст завершался латинским изречением «Mens sana in corpore sano» («В здоровом теле здоровый дух»)[487]. Столь горячая поддержка довольно смелого замысла журналом, освещающим этические проблемы, могла бы удивить – но не в этом случае: статья была подписана именем Гарольда Хиллмана, того самого британского невролога, который ездил в Москву, чтобы познакомиться с Демиховым, и сам работал над «мозговым клеем», пытаясь стимулировать рост спинномозговой ткани, чтобы лечить паралич.

То ли миллениум вселил в людей большие надежды, то ли статья в Scientific American наконец вызвала в обществе резонанс, но произошел крупный сдвиг. Всего несколькими годами ранее биоэтик Артур Каплан осуждал опыты Уайта за неистребимый «привкус тошноты» и сетовал, что они «удешевляют» жизнь, а коллега-нейробиолог Наоми Клейтман (представитель Майамского проекта по излечению паралича) называла их «фантазией» и утверждала, что ни один пациент даже в самом отчаянном положении не согласится на такую операцию[488]. Теперь же пресса на разных языках не только пела дифирамбы Уайту: журналистов заинтересовал и Ветовиц. «Все мы когда-нибудь умрем», – сказал Ветовиц в интервью шведской газете[489]. Ему не страшно умереть ради дела. Уайт, несмотря на переезд в Женеву-он-зе-Лейк, то и дело где-нибудь выступал в свободное от работы в «Метро» время (у него оставалось два присутственных дня в неделю) и снялся в двух документальных фильмах. Доктор вновь попал под прожектор славы.

«Я называю эту операцию "операцией Уайта"», – сказал он в интервью журналу Wired в январе 2000 года. Он видел, что ветер переменился. Дата на часах и компьютерах, как и положено, сменилась на 01.01.2000, не произошло никакой технологической катастрофы. Люди, запасшиеся консервами, водой, патронами и даже золотом, смущенно вытаскивали свои запасы на свет, освобождая подвалы, оборудованные под бункеры. Творились великие дела. Первый экипаж – объединенная команда американских астронавтов и русских космонавтов – прибыл на Международную космическую станцию. Ученые в целом закончили расшифровку человеческого генома, а сам Уайт опубликовал в журнале Neurological Research эпохальный отчет об экспериментах по пересадке мозга. Наступивший век будет – должен стать – веком мозга, писал он. И, значит, возникает вопрос, возглавят ли США эту гонку – или найдутся другие лидеры.

И все же операции не суждено было состояться. В интервью программе A Current Affair Ветовиц горько сетовал, что «правительство вмешалось и зарубило проект»[490]. Никаких весомых доказательств этого обвинения не обнаружилось и поныне, но еще до конца 2000 года стало ясно, что в Соединенных Штатах операция не состоится. В одном из интервью того года Уайт упоминал Фонд Кристофера и Даны Рив, но на самом деле ему не обещали никаких средств, а Национальные институты здравоохранения и вообще выдавали гранты с великой неохотой, а тем более – на рискованные (и экстравагантные) опыты по пересадке головы. Новости пестрели заголовками – якобы операция уже запланирована в России или Украине, но в экс-СССР действительно предлагали лучшие условия. «Если мы будем оперировать в Киеве, – говорил Уайт в августе того же года, – думаю, мне удастся уложиться в два миллиона»[491]. Украинские медицинские власти, как характеризовал их Уайт, «не увлекались формальностями», когда речь шла о хирургии. В отличие от Штатов, где пришлось бы годами ждать одобрения контрольной комиссии и долго готовить бригаду, в Киеве Уайту хватило бы трех-четырех недель на обучение бригады хирургов (вероятно, потому, что требования к сертификации врачей не столь строги), и примерно столько же времени должно было уйти на «бюрократические процедуры»[492]. И Россия, и Украина избрали Уайта в члены Академии медицинских наук; и там, и там он проводил операции, даже в самый первый приезд в Москву в 1966-м. И уж точно там несложно будет найти донорское тело[493]. В интервью Wired Уайт сообщил, что получил приглашения из Москвы, Санкт-Петербурга и Киева. «Все меня зовут», – заявил он[494]. Но кливлендская больница «Метро» уже не попросит его ни об одной операции. Он официально (и не без досады) вышел на пенсию.

Из России с любовью