Голубая свастика (СИ)

— Это было нелегко, милые фрау. Отто, хватит уже пинаться! Я случайно оказался в этом штабе, пришел, чтобы отправить срочную радиограмму. И тут — бабах! Все вокруг взорвалось и рухнуло. Меня завалило обломками. Мне стоило титанических усилий сбросить с себя деревянные балки и бревна. Меня ранило в самое сердце, но я полз и полз, истекая кровью, по голому, изрытому воронками полю, а сил оставалось все меньше и меньше. Жизнь вместе с кровью, которая впитывалась в землю, постепенно из меня уходила. Но я твердо верил в одно — что великий Рейх победит — и я должен это увидеть! Эти мысли поддерживали во мне стремление двигаться вперед. Я не помню, сколько это длилось, наверно, не один день. А потом я дополз до нашего госпиталя и потерял сознание прямо на его ступеньках.

Девушки прижали шелковые платочки к своим породистым носикам, потрясенно всхлипывая, а Стефан вдруг замер, вспоминая, как все это было на самом деле. И никому, ни одному человеку он не мог открыть, как он смог тогда спастись.

Он в самом деле четвертые сутки сидел в штабе и заменял убитого радиста, пытаясь отправить сообщение в центр, когда вдруг крышу помещения пробил вражеский снаряд, и его завалило. Больше он ничего не помнил, кроме жгучей боли в груди, которая невыносимо пекла и саднила, периодически вырывая его из предсмертного бреда.

Очнулся он от стонов, как оказалось своих собственных, и приоткрыл глаза. Веки его были засыпаны землей, и он обтер их рукавом. И вдруг перед ним возник ангел. Да, именно он это и был. Совсем юная девочка со светлыми косичками. Она влила ему немного воды в пересохшее горло и сказала по-русски:

— Не шуми. Убьют. Лежи тихо.

После этого спасительница достала откуда-то кусок ваты и заткнула Стефану его рану в груди, из которой обильно текла кровь. Она поползла в сторону. Стефан смотрел ей вслед, не веря своим глазам. Он понял, что Бог есть, и он посылает на землю своих ангелов.

— Погоди! — сдавлено крикнул ей вслед офицер. — Стой! Как тебя зовут? Ви хайст ду?

Он был уверен, что все равно умрет, просто хотел знать имя этой девочки. Почему она его спасла? Да разве можно было задавать в те дни подобный вопрос?! Очевидно, эта юная санитарка не потеряла человеческое лицо и просто интуитивно отозвалась на стоны боли, которые разрывали ему горло, когда вытаскивала своих раненных солдат с поля боя.

— Мария, — серьезно сказала она, слегка обернувшись через плечо. — Меня зовут Маша.

И она исчезла, а Стефан снова погрузился в бред, пока его не обнаружил немецкий спасательный отряд. И он до сих пор не понимал, что это было. Приснилась она ему или нет? Но с тех пор имя Мария стало самым святым для него. Маша, которая мимоходом, просто так, случайно спасла ему жизнь.

С того дня Стефан, отбросив все былые сомнения, окончательно утвердился в своей гомосексуальной ориентации. Женщины — они святые. Он усвоил это раз и навсегда. Никогда он не осквернит женщину или девушку любой национальности своим проникновением. Он думал так и раньше, а после того чуда, что с ним произошло, ещё больше утвердился в своей правоте.

В столовой заиграла музыка — началась развлекательная половина вечера. Стефан, очнувшись от своих воспоминаний, пригласил Анхен танцевать. Девушка к нему льнула, прислонялась головой к его плечу и давала все авансы на жаркое продолжение вечеринки. Стефану было приятно ощущать рядом с собой ее хрупкое тело и прерывистое дыхание.

Когда танец закончился, и они вернулись за свой столик, возник его адъютант со словами:

— Господин офицер. Не смею вас беспокоить, но пришла ваша служанка Эльза. Она говорит, что у нее срочное дело. Если распорядитесь, я могу отослать ее назад в дом.

— Эльза? — изумился Стефан и мгновенно протрезвел.

Внутри у него внезапно все оборвалось. Что же случилось в доме, что Эльза решилась покинуть территорию коттеджа? Ей это было категорически запрещено! Только один Карл мог ходить по лагерю, да и то лишь в связи с назначенными поручениями.

— Я прошу прощения, — сказал Стефан Отто Штерну и дамам, поспешно поднимаясь из-за стола. — К сожалению, мне придется отлучиться.

Он, еле сдерживая эмоции, буквально выбежал на крыльцо. Действительно в метрах пятидесяти от столовой в нерешительной позе стояла его служанка. По ее мимике можно было понять, что произошло какое-то великое несчастье. Она была без куртки, в одной форме горничной, и судорожно мяла руками передник.

— Что? — мрачно спросил Стефан, приблизившись, заранее готовый к самому плохому.

— Господин офицер… — простонала она.

— Давай без господ! — заорал на нее Стефан. — Говори, что случилось!

Женщина в ужасе отшатнулась, но взяла себя в руки: