Голубая свастика (СИ)

— Я не знаю, как мне быть, — наконец заговорила Сара. — Везде существуют определенные правила. Кажется, что если их соблюдать, то можно выжить. А здесь нет никаких правил! Этот зверь может убить каждого из нас в любой момент! Что бы я ни делала, как бы не делала, все равно настанет час, когда он меня пристрелит! Я это точно знаю.

— Нет же! — горячо возразил Равиль. — Ты не права. Он тебя не тронет. А знаешь почему? Ты ему нравишься. Ты его очень боишься, это видно, поэтому ему доставляет удовольствие тебя запугивать. Если он убьет тебя, то все его пикантное развлечение закончится. Знаешь, что он сказал одному своему приятелю, тоже офицеру? «Когда убиваешь человека, то теряешь над ним власть». Да, он так и сказал. Наш хозяин хочет власти, а не нашей крови. Так что успокойся и делай все, чтобы угодить ему.

Сара внимательно выслушала, а потом с сомнением покачала головой.

— Вы просто ничего обо мне не знаете! Ни он, ни ты, никто другой! Но, когда все откроется, он даже думать не будет, а сразу убьет меня!

Девушка горестно всхлипнула, и худые плечи ее вздрогнули. В это время на кухне показалась Эльза.

— Вот вы где! Равиль, скорее, господин офицер проснулся и зовет тебя!

Равиль бросил в рот последний кусочек хлеба, запил глотком воды из кружки и поспешил в спальню. Немец очнулся, а значит, их спокойная жизнь закончилась! По крайне мере, пока тот болел, у Равиля хоть немного зажили синяки и задница!

Стефан, завернувшись в плед, сидел в гостиной. Равилю было велено поменять постельное белье на кровати. Эльза проветривала комнату и прибиралась, протирала пыль и мыла пол. Они быстро управились и вернулись на кухню, так как господин офицер пожелал поесть. Эльза подогрела котлеты с гречкой, которые Карл принес для немца из офицерской столовой, поставила на поднос вместе с тарелкой стакан молока и велела Равилю отнести все это в комнату к офицеру.

От судьбы не уйти. Видимо, так и быть ему теперь прислужником и наложником при этом немце. Остальные слуги тоже, очевидно, уже разобрались, какая юноше выпала особенная честь, и собирались использовать это на полную катушку.

Стефан, хотя и ощущал сильный голод, много съесть не смог — затошнило. Ему ужасно хотелось принять душ, но он боялся, что не сможет из-за слабости. Он выпил теплое молоко и отдал тарелку Равилю. Тот собрался уходить.

— Постой, — окликнул Стефан. — Слушай, а ты подходил ко мне, когда я спал, и говорил что-нибудь?

Равиль замер, пытаясь понять, к чему этот вопрос, и не будет ли он наказан, но все же решил сказать правду.

— Да, господин офицер. Эльза отлучилась на кухню и оставила меня дежурить возле вас. И вы позвали меня по имени. Я подошел к вам и пожелал скорее поправиться.

— А сейчас ты не хочешь мне ничего сказать? — с полуулыбкой на губах спросил Стефан.

Равиль отлично понимал, что тот хотел услышать. Да он и должен был, в самом деле, это сказать!

— Господин офицер! — как можно более искренне произнес он. — Вы спасли мне жизнь. Мне вас не отблагодарить никогда, ведь, спасая меня, вы тяжело заболели сами! Я очень виноват!

— Ключевое слово — виноват, — значительно изрек Стефан. — Задумайся об этом, а также о том, что будет за всем этим следовать.

— Вы меня накажете, — со смиренной скорбью в голосе ответил Равиль. Пусть наказывает, порет, запирает в подвале, трахает. Лишь бы не убил! Стефан пристально смотрел на него, словно читая каждую мысль.

— Вот именно! — подвел он итог их короткой беседе. — Можешь теперь идти.

Оставшись один, офицер дотянулся до комода, взял сигарету и спички. Невероятно тянуло покурить! Он знал, что нельзя, но и терпеть более не было сил. Выкурив половинку, он начал жутко кашлять, и с отвращением потушил окурок. Нет, определенно следовало бросить.

Сон больше не шел, и он вновь привстал, чтобы найти блокнот и ручку. Так, что же он хотел? Ах, да! Написать записку Анхен! Обидно было бы упустить девушку с крючка, уж очень она подходила на роль очаровательной возлюбленной. Под руку с ней не стыдно пройтись по лагерю да и с сексом можно было не спешить.

Стефан сурово сдвинул брови. Он понятия не имел, что бы такое ей написать, так как вообще не был силен в составлении любовных посланий, но придется попытаться выжать из себя что-то, похожее на романтическое письмо.

«Фройляйн Анхен!» — начал он.

Стоп. А вдруг она — фрау? Нет, тогда не пойдет, подобная ошибка могла оскорбить девушку. Он раздраженно перевернул страницу и начал заново.