Голубая свастика (СИ)

Комментарий к 22. Взаимные откровения. * – Насчет обуви – установленный и печальный для фашисткой Германии факт: данный момент был совершенно не продуман немецким командованием. Все обмундирование выдавалось точно по размеру. Также многие солдаты не имели теплых шапок и в морозы воевали в касках. Таким образом, на стороне России оказались климатические условия и неподходящая экипировка противника.

- Биркенау – лагерь-спутник, состоящий в системе концлагерей Освенцим.

====== 23. Визит в Биркенау. ======

В самом мрачном расположении духа офицер провел свой рабочий день. Разница была поразительная, словно небо и земля. Если к его приходу с совещания Маркус Ротманс уже подготавливал все документы, разобрав их по стопкам, и каждый из них подавал с подробными объяснениями о содержании, обращал внимание на отдельные аспекты, требующие его внимания, сопровождая их советом, и даже пальцем показывал место, где именно Стефан должен расписаться, то сейчас ничего подобного и в помине не было. При полном завале на столе, офицер сам должен был находить каждый нужный документ, читать его, вникая в содержание, принимать решение, накладывать свою резолюцию, а потом нудно и утомительно объяснять своему новому секретарю, как с ним поступить, а также в какое подразделение отправить. Такое положение дел невероятно бесило. У Стефана было реальное ощущение, что он сам состоял в качестве секретаря при этом старом тупице, который категорически отказывался мыслить и что-либо понимать.

К счастью, у Стефана было достаточно опыта, чтобы разгрести все это скопление документов, чему старик отнюдь не способствовал, а лишь тормозил процесс. Кроме того, пожилой мужчина каждый час гонял в туалет. Очевидно, у него было старческое недержание мочи, что дико раздражало. Стефан, без всякого сомнения, предпочел бы терпеть рядом с собой вечно чихающего и сморкающегося, но такого компетентного, дотошного и аккуратного Маркуса Ротманса.

К концу рабочего дня немец полностью утвердился в своем решении избавиться от навязанного ему секретаря, и у него созрел некий план. Дело было в том, что офицеры высшего командования, к числу которых он принадлежал, имели полное право самостоятельно формировать штат своих личных сотрудников. К ним относились не только слуги, но и адъютанты, а также секретарь. Согласно уставу, Стефан имел возможность выбирать всех служащих по своему личному усмотрению, и никто не имел права ему в этом препятствовать.

Отто Штерн, забежавший к нему на досуге поболтать и перекурить, подтвердил данный бесспорный факт. Сам Отто сказал, что менял своего личного секретаря каждый месяц, так как не мог ни с кем надолго сработаться, и присутствие рядом одного и того же человека начинало выводить его из себя.

В шесть часов вечера Стефан, наконец, освободился, учтиво поблагодарил своего секретаря за работу, надеясь, что он видит бедолагу последний раз в жизни. Удивительно, что у него даже не было особой обиды на Ганса, уж очень убогим был предпринятый им ход. В их жизни не раз они делали друг другу гадости гораздо более впечатляющие.

Закончив с делами, Стефан решил действовать. Он заехал домой, достал из подвала пять бутылок самого дорогого вина, велел Эльзе протереть их от пыли и разместить в корзинке, прикрыв чистой льняной салфеткой. Корзина получилась солидная и увесистая, с такой не стыдно появиться в любых гостях. Надо сказать, что винишко, оставленное Стефану его горе-предшественником, получалось, значительно выручало и уже не впервые способствовало налаживать дружеские связи. Немец мысленно поблагодарил за это бывшего хозяина дома.

— Наверно, не жди меня сегодня, — сказал он Равилю, который с готовностью и даже с улыбкой вышел ему навстречу. — Я переночую, скорее всего, в другом месте.

— Как скажете, господин офицер, — отозвался Равиль учтиво, а сам протянул руку и легонько сжал Стефану пальцы, лукаво заглядывая в глаза.

Стефан улыбнулся, ему стало очень приятно от этого ненавязчивого прикосновения. Он понимал ход мыслей своего парня. Тот решил, что Стефан собрался загулять с Анхен, однако, к сожалению, это было совсем не так. Офицер просто сгорал от желания провести вечер с очаровательной немкой, но, увы, пока было не до романов, потому они так и продолжали обмениваться редкими, полными страсти записками, не развивая отношений. Стефан наспех чмокнул Равиля в лоб и вышел на улицу к своему автомобилю.

— Мы едем в Биркенау! — объявил он водителю.

Стефан еще ни разу не был в других концлагерях, входящих в систему Освенцим, поэтому был даже рад выпавшей ему возможности посетить один из них. Увиденное повергло его в немой шок. Он-то, наивный, полагал, что Освенцим — самое ужасное место на земле, однако, к его удивлению, это оказалось далеко не так.