Голуби над куполами

Как мало, оказывается, нужно человеку, чтобы почувствовать себя кому-то нужным! В местах заключения он был совершенно один. Практически ко всем на длительные свидания приезжали родственники. Сидельцы шли в зоновский «Хилтон», где их потчевали домашними пирогами и котлетами, отпаивали ароматным кофе и чаем. С ними до утра вели задушевные беседы и делились новостями. Их ждала жаркая любовь на скрипучих расшатанных кроватях и горькие слезы при расставании. Как же он им завидовал!

У кого не было родственников, те «клеили» заочниц. Некоторые умудрялись так охмурить одиноких теток, что они с ними расписывались и таскали потом на зону харчи, курево, собственные тела, не подозревая, что их «семейная» жизнь завершится одновременно с освобождением супруга. Этим разводилам Павел не завидовал, он их презирал, хотя и был согласен с главной заповедью афериста: «Лохов нужно лошить!».

Лично у него с бабами вообще не складывалось. Как будто кто сглазил. Пока он был на воле и при деньгах, отбоя от них не было. На место содержанки баллотировалось столько мамзелек – вдоль Каширки раком не переставить. А, как только он попадал за решетку и финансы пели романсы – ни одной не было рядом. Все четко по схеме: «Есть бабло – Иван Иваныч, нет бабла – горбатый хрен».

Лилька, последняя его зазноба, не стала исключением из этого правила. Вспоминать ее Пашке было неприятно, ведь если б он не поехал к ней в тот роковой вечер, лежал бы сейчас не на нарах в обнимку с крысаком, а на собственном сексодроме в объятьях какой-нибудь студенточки.

Убаюканный ласковыми поглаживаниями теплых человеческих рук, Злыдень затих. Он спал, положив морду на хвост, чем сильно напомнил Паштету Удава из мультика «38 попугаев». «Не всякий йог способен завернуться в такой рулет», – подумал он, глядя на питомца. Теплая волна умиления накатила на мужчину, и ему вдруг захотелось прижать зверька к груди и заплакать.

Чтобы не разбудить его, Павел отодвинулся к холодной стенке, подтянул колени к подбородку и, отгородившись от реальности, мысленно перенесся к свету. В другую жизнь, где люди нюхают цветы, едят разносолы, пьют коньяк, обнимают женщин, танцуют в ночных клубах, смотрят телевизор…

Тетух анализировал свою жизнь, пытаясь понять, когда он подпортил свою карму, где накосячил. Отчего в местах заключения он проводит гораздо больше времени, чем на воле. Почему не имеет друзей и с детства окружает себя предателями.

Сотканный из оттенков и противоречий, Паштет всю жизнь собирал себя в кучу, как большую мозаику. Никто им всерьез не занимался. Некому было. Ни отца, ни бабок с дедками, ни теток с дядьками. Мать была вечно занята на работе и озабочена устройством личной жизни. Он по пальцам мог пересчитать случаи, когда его гладили по голове, да и то посторонние люди: воспитательница в детском саду, соседка по коммуналке, родительница Чмырюка… С одной стороны, понятно – нежеланный ребенок, принесший своим рождением только проблемы и неудобства. Но он ведь на свет не просился! Маман накосорезила. А потом всю жизнь срывала на нем досаду за «нескладывающуюся семейную жизнь». Все жаловалась подружкам, что женщину с ребенком мужики рассматривают лишь в качестве постельного варианта, а брать ответственность за чужое чадо никто не хочет. Чмырюк оказался единственным, кого не остановило наличие «прицепа». Но, как потом выяснилось, он не собирался тратить на пасынка ни время, ни деньги, ни душевные силы и при первой же возможности сбросил «балласт» за борт.

Выходит, кара божья постигла его, Павла, гораздо раньше, чем он успел нагрешить. И, если следовать логике батюшки, карму свою он подпортил еще в прошлой жизни… Фигня какая-то получается!

Ночь была бесконечной, мысли невеселыми, жизненный тонус низким. «Скорей бы наступил новый день!», – подумал Паштет и наконец впал в забытье.

Утром он пасюка не обнаружил. Тот уже смылся в свою крысиную банду, оставив на память о себе продолговатые зерна какашек. «Вот злыдень!» – чертыхнулся мужчина, смахивая экскременты на пол.

Подниматься со шконки ему не хотелось – сильно недоспал. Лежал и смотрел, как Лялин делает на турнике «солнышко». Молодец, додумался вбить трубу в удачный проем: до потолка далеко, по бокам просторно. Только б эта перекладина с места не соскочила – там живого весу пудов семь, не меньше. Бык стоялый, а не мужик.

Сам Пашка «солнышко» делать не умел. Для этого нужны ловкость, хорошая координация, сильные руки. На зоне он часто висел на турнике, но совсем с другой целью.