Голубкина

«…Привлеченные в качестве обвиняемых в распространении воззвания «К крестьянам» Голубкина, Качалкина и Трушин виновными себя не признали, причем Голубкина объяснила, что она действительно дала Качалкиной означенные воззвания, но находит их не преступными; Качалкина заявила, что найденные у нее по обыску печатные издания, а также отобранное у Трушина воззвание она получила от Голубкиной для распространения их, но никому, кроме Трушина, их не давала, последнему же воззвание передала только как бумагу для курения, не зная даже и содержания его; наконец Трушин объяснил, что отобранный у него листок получил от Качалкиной как бумагу для курения, будучи не грамотным, не знал о его содержании и в городе Зарайске дал его Ларионову только по просьбе последнего.

На основании изложенного мещанка города Зарайска Анна Семеновна Голубкина, 42 лет, крестьянка Рязанской губернии Зарайского уезда села Карина Мария Яковлева Качалкина, 24 лет, и Трасненской волости, деревни Трегубова Максим Андреев Трушин, 50 лет, обвиняются в том, что в марте 1907 года в пределах Зарайского уезда, имея у себя, с целью распространения, печатные воззвания от имени Московского комитета российской социал-демократической партии под заглавием «К крестьянам», заведомо для них возбуждающие к ниспровержению существующего в России общественного строя и к неповиновению и противодействию закону и законным распоряжениям власти, они эти воззвания распространили. Голубкина, передав, с целью пропаганды, в селе Карине несколько экземпляров означенного воззвания Качалкиной, Качалкина — вручив один экземпляр этого воззвания, с тою же целью, крестьянину Трушину, а последний, передав этот экземпляр в городе Зарайске, с тою же целью. мещанину Ларионову…»

После того как был зачитан этот обвинительный акт, председатель, кратко изложив существо обвинения, обратился к подсудимым с вопросом — признают ли они себя виновными? Голубкина, Качалкина и Трушин виновными себя не признали. Особое присутствие приступило к дальнейшему исследованию дела. Были приглашены свидетели, священник привел их к присяге. Допрашивали свидетелей порознь: сначала мещанина Василия Тимофеева Ларионова, потом — содержателя чайной лавки Ивана Акимова Афанасьева, далее — помощника зарайского исправника Алексея Петровича Салтанова и станового пристава Зарайского уезда Александра Дмитриевича Злобина. Им были предъявлены вещественные доказательства — листовки и брошюры.

Все шло как положено, хорошо отлаженный судебный механизм работал четко. Председатель объявил судебное следствие оконченным, после чего особое присутствие перешло к слушанию заключительных прений сторон. Товарищ прокурора в своей речи поддержал обвинение согласно выводам обвинительного акта. Защитник Качалкиной и Тришина обратился к суду с просьбой о возможном снисхождении к подсудимым.

Был объявлен приговор: Голубкину — заключить в крепость на один год, Качалкину — на один месяц, Трушин — оправдан…

Газета «Добрый путь» оповестила об этом граждан Зарайска 16 сентября:

«В среду 12-го сентября в городе Рязани выездною сессиею Московской судебной палаты разбиралось дело зарайской мещанки А. Голубкиной, привлеченной к ответственности за хранение и распространение нелегальной литературы. Решением судебной палаты А. Голубкина приговорена к 1 году крепости».

Вскоре после того, как приговор вступил в законную силу, но еще до приведения его в исполнение, помощник присяжного поверенного Петр Петрович Лидов подал кассацию в Московскую судебную палату. В прошении указывалось, что мещанка А. С. Голубкина еще с 1896 года страдает нервным расстройством, и содержалось ходатайство освидетельствовать ее… Лидов представил три врачебных заключения — ассистента психиатрической клиники Московского университета Н. Осипова, московского врача Голоушева и зарайского врача А. Георгиевского. В справке, подписанной доктором Осиповым, говорилось, что А. С. Голубкина находилась в психиатрической клинике Московского университета с 8 по 25 января 1896 года и страдала душевным расстройством в форме первичного помешательства. Статский советник Голоушев написал, что «состояние здоровья Голубкиной таково, что тюремное заключение неизбежно должно вызвать резкое ухудшение ее болезни и от этого ей может последовать непоправимый вред». Врач Георгиевский, наблюдавший Голубкину в те дни, когда она содержалась в зарайской тюрьме, отметил, что у нее бывали припадки тяжелой формы истерии…

Доктор Осипов позднее — в феврале 1908 года — ответит на запрос помощника начальника Рязанского губернского жандармского управления. Он сообщит, что «зарайская мещанка скульпторша» Анна Семеновна Голубкина была помещена в клинику «с ясным сознанием, по определенно выраженным бредом преследования; она обвиняла своих подруг в намеренно дурном с ней обращении, в постоянных над ней насмешках и в пренебрежении», что она «постоянно и настоятельно требовала своей выписки из клиники» и была «выписана сестрою без изменения ее болезненного состояния».