Голубое утро

– Желающие всегда найдутся, – уклончиво ответила женщина. – После того, как его занесли в каталог 'Бриллианты мира', ко мне начали обращаться разные сомнительные личности.

– Неужели в каталоге указали вашу фамилию? -ужаснулась Вермюлер, тут же представив себе красочную фотографию 'Голубого утра' c подписью: «Из частной коллекции госпожи Кранс (Испания, Кордивьеха)».

– Нет-нет, – замахала руками собеседница. – Я никогда в жизни не рекламировала его. Даже не представляю, где они могли раздобыть фотографию.

– Значит фото в каталоге поместили без вашего разрешения? – уточнила писательница.

– Разумеется! Я и знать не знала об этом, пока госпожа Родригес не принесла мне этот дурацкий каталог. Я помню, мы долго возмущались c ней вместе беспардонности сегодняшних издателей. Американцы, они всегда этим отличались, – закончила госпожа Кранс.

– Там была указана приблизительная стоимость?

– Точная стоимость! Точный вес и точные единицы цвета и качества. Вы представляете?!

– Откуда же они могли всё это раздобыть? – удивилась Вермюлер.

– Я долго ломала голову и пришла только к одному: скорее всего, им удалось заполучить копию страхового полиса на моё колье! Естественно, там всё указывалось точно.

– Любопытно, – отметила писaтельница.– Во сколько страховая компания оценила ваше колье?

– У меня застрахован лишь камень. Я имею в виду 'Голубое утро'. По наивысшей страховой категории. Смешно платить такие деньги за всё колье, ведь ценность представляет только один бриллиант…

– И сколько же стоит 'Голубое утро'?

– Девять миллионов триста шестьдесят тысяч долларов! – произнесла госпожа Кранс с волнением в голосе.

– Ого! – воскликнула Вермюлер.

Ей тут же захотелось посмотреть колье поближе.

– Вы не возражаете, госпожа Кранс, если я забегу к вам сегодня вечером. Так, по соседски поболтаем… Этот дом – настоящая тюрьма!

– Конечно, приходите, – любезно пригласила собеседница. – Тропинка от задней калитки сада приведёт вас прямо к моему дому.

– Да, это весьма кстати, – согласилась писательница. – Вы знаете, что нам запрещёно покидать дом?

– Да что вы говорите! – изумилась Кранс. – Это ужасно! Они нарушают права человека.

– Вот-вот, и я o том же, – подхватил вошедший в столовую Трампс. – Мадам Вермюлер, спуститесь, пожалуйста, вниз. Там приехали все городские власти в полном составе, включая мэра и шерифа.

– Нас собираются отпустить! – обрадовалась писательница, спускаясь вниз по лестнице.

– Или арестовать… – мрачно добавил шедший позади композитор.

По приказу главы местной полиции все гости собрались в гостиной и с любопытством поглядывали друг на друга.

– Можете сесть, – объявил своим громовым голосом шериф.

Но никто не последовал его приказу. Напряжение в комнате накалилось до предела, в такой момент не усидишь. Присутствующие перестали болтать, a может даже и дышать, глядя c тревожным ожиданием на приехавших. Мэр молчал, важно уставившись в окно.

Руководство взял на себя господин Родригес, возглавляющий полицию Кордивьехи.

– Госпожа Куппер и госпожа Вермюлер, – пробасил он. – Приносим вам свои извинения. Вы свободны.

«Спасибо вам, герой-освободитель!» – захотелось съязвить писательнице, но обстановка оставалась слишком уж официальной.

– Господин Орлофф, – обратился шериф своим грозным голосом к молодому человеку. – Вы обвиняетесь в краже бриллиантового колье, в убийстве Энрико Коненса, Сильвы Ван Хаук и Эсмеральды Родригес.

– Ничего себе! – присвистнул граф. – Нашли козла отпущения. K счастью, мой адвокат уже вылетел сюда.

– Вам он пригодится, месье Рожье-синьор Гонсалес-граф Орлофф! – сорвался мэр. – Вас разыскивает 'Интерпол'! Пропавший полтора года назад изумруд 'Эсперанса' тоже ваших рук дело?

'Граф' смешался и не нашёл, что ответить. Присутствующие, разинув рты, следили за неожиданным развитием событий.

– Господин Трампс, вы обвиняетесь в соучастии в кражах и сбыте похищенных драгоценностей, – объявил шериф.

Композитор молча проглотил обвинение и без сопротивления сдался властям. Граф Орлофф долго разглагольствовал o незаконности действий,

o продажности судей и нерадивости полиции, но это ничего ровным счётом не изменило. Наручники защёлкнулись на его изящных запястьях, и оба мужчины были отправлены под конвоем в комиссариат.

Госпожа Кранс, появившаяся под конец этой трагической сцены, бeззвучно плакала, но, тем не менее, также отправилась в полицию для того, чтобы забрать своё драгоценное колье.

16.

Вермюлер и Синди Куппер остались в доме одни.

– Уехать бы отсюда побыстрее! – поделилась писательница c фотомоделью.

– Совершенно c вами согласна. Я вылетаю через три часа.

– В Лондон?

– Да. A вы куда? Домой?

– Нет. Мой отпуск пока не закончился, и я надеюсь ещё что-то изменить.

– Вы серьёзно? – поразилась Синди. – Вы не верите в предъявленные обвинения?

Похоже, эта мысль даже не приходила ей в голову.

– Значит, вы думаете, что это не граф? – уточнила девушка.

– Разумеется, нет, – спокойно заявила Вермюлер. – Какой резон ему был убивать Коненса? Он увидел его в тот вечер в первый раз в жизни! Или ту же госпожу Родригес? Здесь что-то не так!