Читаем Голубые следы полностью

Над степью недобрые тучи —   недобрые люди…Ой, что ж это будет?Стрелою летучей по нашим дорогамПросвищет тревога.Недобрые люди —недобрые тучи над степью,Останется пепел.Ой, нет тебе, Русь,   ни победы, ни клича, ни князя.В раздорах завязнешь.Недобрые люди —   над степью недобрые тучи.За грех наказанье.Я плачу. Я плачу слезою горючейО Киеве стольном, о Суздале славном, о ярой   Рязани.

Взятие Киева (В лето 6749)

За Диким полем множились костры их,Тянуло к городу тяжелым, смрадным чадом,Татары сабли у костров острилиИ наполняли стрелами колчаны.Потоп копыт и конских морд лавина.На саблю — сто. По двадцать пик на пику.И русский клич у церкви ДесятиннойЗвучит последним лебединым кликом.Земля дрожит от страха и от зноя.Сражаться больше некому и нечем.Повис над окровавленной землеюШирокоскулый желтый вечер.

Отступница (В лето 6809)

Наши избы — дымные конуры,И грустны чахоточные нивы.Край наш сирый, пасмурный и хмурый,Наши парни хилы и трусливы.Некому сказать здесь нежно: «Милый…»Над избою звоном звонят сосны,Непокорной девичьею силойЛишь они подруги мне и сестры.Не боясь людской и божьей кары,В степь уйду, где вольный ветер веет.Уноси меня, степняк-татарин, —Быть хочу наложницей твоею.

Иван Калита (В лето 6839)

Татарин любит льстивые слова,Он саблею гордится да конями…Он силою силен, а я силен рублями,И будет властвовать моя Москва.Тверская покатилась головаПод черной тяжестью моих наветов.Он поднял меч, и он казнен за это.И будет властвовать моя Москва.Из рук татарских принял я ярлык.Да, на коленях полз в Орду за ним я,Но над моей Москвой теперь взлетят орлы,Как над могучей Византией.

Девичья песня

Ой ударь, кузнец, молотом, молотом —Откуй, кузнец, щит булатный,Чтоб мой милый, мой сокол, мой молодецВернулся обратно.Ой ударь, кузнец, молотом, молотом —Сталь огнем и водой изведай,Чтоб мой милый, мой сокол, мой молодецВернулся с победой.Ой ударь, кузнец, молотом, молотом —Цепь достань из горнила,Чтоб сердца наши с юности, смолодуНавсегда скрепило.

Предгрозье (В лето 6888)

Русь нашу топчут конями кургузыми.Нивы заброшены, села в огне…— Что же вы терпите, храбрые русичи?— Русичи копят гнев.Зимы сплетаются косами русыми.Вьюга тревогу по папертям мчит…— Что ж вы затеяли, храбрые русичи?— Русичи точат мечи.Немощно сгорбились осени грустные.Плещется слабость в потоках дождя.— Что же вы медлите, храбрые русичи?— Русичи ждут вождя.

Дмитрий Донской (В лето 6889)

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия