Гончие Артаксеркса

«Лешай бы оценил», — подумал Скуса наблюдая за тканями, одежды правителя, белые нижние переплетались с тёмно-голубыми, тяжёлыми, в просветах были видны бордовые тона. Красивая ткань обматывала небольшую шапку и мягко ниспадала на плечи. Сам мужчина держался как-то возвышенно. Худощавый, с лёгкой упругой походкой он напоминал какого-то стихийного духа.

Его возлюбленному всегда нравились яркие летящие линии, он даже их рисовал. Было жаль, что Лешай не увидит такой красоты, дни правителя Пафоса были сочтены.

Правитель пафоса сдаваться не собирался. Его поддерживал храм, эллины называют его храмом Афродиты — Афродитион. Скуса видел войнов храма, у них трудно было понять, мужчины они или женщины. Все вышли из ловцов за жемчугом. Худые, жилистые в коротких воженных наборных доспехах, не скрывающих набедренную повязку, уставшие, они часто появляются на побережье города.

Их длинные чёрные волосы, то ли крашенные то ли природные, всегда мокрые от воды. Нарисованная чёрная маска на лицах не смывается, столько в ней жира. Скуса понимал, что они из под воды нападают на их корабли. Но сделать ничего не мог. Распоряжение от Маржика не поступало, хотя он предал где выходи их храма идущие сразу в пену морскую.

Распорядившись, что бы открыли для людей амбары, и накормили их хлебом, правитель ещё раз окинул взглядом город и задумчиво пошёл осматривать стены, проверяя их после очередного штурма.

Он спускался по деревянной лестнице, по которой стража не ходила. Скуса затаил дыхание. Утром Харидем подпилил её. Лестница не сломалась. Боги берегли правителя Пафоса.

Правда Маржик в богов не верит, и назвал бы это везением. Что это фракиец не знал, но то, что этого мужчину в развивающихся одеждах ждёт смерть, он был уверен. Он сам об этом позаботится, когда на то будет слово лугаля. А пока он в двух из трёх найденных ходов установил зажигательные котлы. В третьем не удалось, он хорошо охранялся, и пробиваться в него значило раскрыть себя. Сегодня, встретив Лешая он передаст эти сведения.

Сердце затрепетало от радостного предчувствия. Сколько красавчик Харидей не предлагал ему согреть кровать, Скуса отказывался. Ему давно уже кроме его странной женщины никто не был нужен. А то, что у возлюбленной с телом были определённые проблемы, мужчине пришлось смириться.

Лешай быстро залез на дерева. Пафос пылал. Он волновался, как там Скуса. Три дня назад он виделся с ним, передал план действий, объяснил всё по пунктам. Если пожар возник вовремя, значит всё шло правильно. Но всё равно беспокойство было. Всё таки не чужой человек. Как он там…

Город объятый пламенем виден был хорошо. В форме закрытой подковы, золотой образ которой носили на счастье, был оставлен Кайросом. Полис бы как на ладони. Деревянные башни подточенные огнём пали, их чёрные остовы для голодного пламени стали стали хорошей пищей. Лешай словно видел, как дух огня совсем не добрый, а сжигающий всё что попала в него. Жадный, красный раскормленный… такой же яростный как Ахура Мазда, когда крушит своих врагов.

Люди в панике выбегают из города, прям на позиции афинян и персов.

— Горит, пора, — Лешай спустился. Теперь был их выход.

Ожидалось, что храмовые войска и личная охрана правителя будет уходить подземными ходами, чуть ли не через позиции самих ахеменидов. Этого нельзя допустить. Вырвутся восставшие и будут по лесам бегать. Кому от этого легче?

Маржик подтянул подпругу грустному ослику, пьющему из ручья. Лешай поёжился, было прохладно, почти холодно, особенно чтобы дрызгаться в воде. Барзан поднялся с земли, где отдыхал, проверил лук. За последний год вымахал совсем здоровым кабаном стал, расширился заматерел.

Они одеты были в персидское, на Лешае был хитон жёлтый, в зелёный цветочек, и яркие цветные штаны. Курбасы были одеты на голову и намотаны на шею. Маржик предпочитал свой, лидийский костюм. Общаясь в основном с афинянами и леча их, то ли что бы не раздражать, персидским одеянием, то ли ему действительно было удобнее в своём. Даже на вылазки, в которые он ходил вместе с лазутчиками, Маржик предпочитал родной костюм.

Под шутки неунывающего Барзика отряд по лесу двинулись к городу. Весь скарб вёз ослик с поникшими длинными ушами.

Вскоре запах гари стал просто непереносимым, а треск от рушащихся стен больно резал уши. Строя на самой кромке леса Маржик дал последние указания. Барзан должен был пойти один в ход где Скуса поставил котёл. Им же оставался третий ход, до которого фригиец так и не добрался.

По указанному Скусой метке, они спустились в подземелье канализации. Даже сейчас, при гибели города, наверху была охрана. Устранили они её легко, из далека, метко пущенный снаряд из пращи разит совсем не плохо. Маржик пользовался своим излюбленным гастрофагом.

Пока Лешай устанавливал и зажигал принесённый керамический сосуд с воспламеняющейся смесью, Маржик искал, что же прятали в этом подземелье, куда не смог добраться Скуса и где, даже в это время были была оставлена охрана.