Good Again (СИ)

- Ох, — только и смог выдавить он, пожирая меня взглядом, его глаза потемнели и заблестели как угольки. Я опустила взгляд, силясь представить, какой же он видит меня сейчас.

— Не двигайся, — сказал он, не сводя с меня глаз, и продолжая расстегивать рубашку и снимать штаны. Когда он избавился от верхнего слоя одежды, я заметила — над верхним краем его трусов уже показалась его эрекция, которая, очевидно, так и рвалась на свободу. Сняв все с себя, он так же аккуратно развесил одежду в шкафу, не отвлекаясь от своего первоначально намерения, но он все так же не спускал с меня глаз, и я уже вся горела, чувствуя такое его к себе внимание.

И вдруг безо всякого предупреждения, его руки оказались на моем теле: на груди, бедрах, ляжках. Он разом был везде, а губы пригвождали меня к моему месту. Он подхватил меня так, что мои бедра оказались по обеим сторонам его талии, и мне пришлось постараться, чтобы не вонзится каблучком моих сандалий куда-нибудь в его зад, пока он не уложил меня на кровать. Я потянулась, чтобы стащить с себя обувь, но Пит меня остановил:

- Нет, оставайся в них, — сказал он и отстранил мою руку, а потом потянулся, чтобы захватить один мой набухший, вздыбившийся сосок ртом. От яростных прикосновений его губ к обеим моим грудям, меня затопила волна жара, а он все продолжал усердно дразнить их, сильно посасывая и покусывая, и держалась уже из последних сил. Потом его губы прожгли себе путь вниз по моему животу, пока он не добрался до резинки моих трусиков, которые он сорвал с меня с гораздо менее деликатно, чем снимал платье. Я уже была готова проинформировать его, что и белье на мне создал Цинна, но потом решила, что это будет наименьшая из возможных жертв, учитывая то, что он собирался со мной сделать.

Спустившись еще ниже, Пит, будто изголодавшись, жадно зарылся в мои складки. Все происходило бурно и шумно, и я чувствовала, что уже на грани от такого его напора. И подняла бедра, давая ему более широкий доступ, но он удержал меня на месте, взявшись рукою за живот, и мягко потянул там за губы, прежде чем засунуть внутрь язык. Когда же он вставил в меня пальцы и задвигал, я схватила его за волосы, и кончила, сотрясаясь в жестоких конвульсиях, а он все не прекращал движения. И не спешил сам в меня войти, как делал прежде, чтобы ощутить себя во мне, но позволил волнам достигнуть пика, не отводя губ с моего клитора, продляя мою сладкую агонию, пока мои ноги не превратились в два вялых, лишенных костей отростка, распростершихся возле его головы.

Лишь тогда он двинулся вверх по моему телу и медленно взял меня. Он никуда не спешил, целуя мою шеи и плечи, дрожа от того, что так долго откладывал свое удовлетворение. С намеренной неторопливостью, держа все под контролем, он входил в меня и выходил, и его длинные, размеренные удары внутри меня напоминали томные ласки. Его руки двигались по поверхности моего тела, пальцы зарывались в тщательно заплетенную косу, от которой уже мало что осталось. И он придерживался этого похожего на медленную пытку ритма, пока мое тело вновь не пробудилось и не задвигалось с ним в такт, а мои руки не начали кочевать по его коже. Мои губы оставались в плену его губ, и я ощущала на них свой собственный вкус, но я была полностью захвачена тем, как мы с ним были соединены, и тем, как его руки размечали мое покрытое шрамами тело. Мы принадлежали друг другу — причем давно, может быть, с того самого дня, как я, изголодавшаяся, мокла под дождем, и он связал себя со мной, так же, как и сегодня — с помощью обожженного в огне хлеба. А потом он ускорился, его толчки стали настойчивыми, и он сделал это снова — сделал меня своей — и я крепко за него держалась, пока его руки и бедра двигали нас все ближе к краю пропасти блаженства. И я уже не могла сдержать стона, когда он, подхватив меня за ноги, закинул мои лодыжки себе на плечи. Он расцеловал их и принялся гладить косточки над ступнями, под которыми мою гладкую кожу обвивали кожаные ремешки сандалий.

Кожа Пита уже блестела от обильно выступившего пота. Взяв меня за руку, он поместил ее между нами, на мое сокровенное местечко и попросил: «Поласкай себя». Так я и сделала, задвигав согнутыми пальцами, как я давно уже научилась делать порой в моменты, когда мы были с ним вместе, тем более что я уже вся набухла там от его прежних ласк. И в мгновение ока я почувствовала, что это приближается, мое освобождение, так тесно связанное с ним. Пит выпустил мои ноги и уперся ладонями в матрас по обеим сторонам моей головы, и стал входить в меня уже со всей силы. Его тело выгнулось надо мной дугой, он подался назад, рванулся вперед и снова отступил, и силой закусив губу, дожидаясь меня. И мою плотину друг прорвало, я дернулась к нему и очистительный оргазм волнами затопил мое тело. Ощутив эти волны, он перестал себя сдерживать, и задрожал, извергаясь, отдавая мне всего себя. Я вцепилась в него, когда он дернулся от сладострастного изнеможения, и не выпускала, пока последний из его толчков, сопровождаемых плавным разливом тепла в моем животе, не стих.