Гора в море

Ха запомнила ее слова практически буквально, потому что точно так же устроен осьминог: разум как оператор полунезависимой системы. Контроль неполный, потому что информация идет по системе в двух направлениях: «как если бы ваши конечности вам отвечали, как если бы они были снабжены крошечными мозгами, которые изобретают и импровизируют».

Ха знала, что это одно из условий понимания осьминогов: отсутствие управления из центра, обратная связь с конечностями, чистое воплощение разума. Они не ограничены рамками черепа, этого костного щита. Их разум свободно перетекает по всему телу. Не лестница – кольцо. Нейронное кольцо, передающее сигналы от конечности к конечности, к мозгу и обратно. Распределяющая петля во всем теле. Целостное сознание, способное распадаться на части – а потом снова становиться цельным. Ха считала это одной из множества проблем, которые она не успеет решить.

«На нас напали, а я могу думать только о той проблеме, над которой бьюсь. Ну что же: я хотя бы умру как настоящий ученый».

Стоило ей прервать размышления, вернуться в настоящее – и страх возвращался. Она заставила себя снова сосредоточиться на науке. Она никак не могла повлиять на происходящее за стенами. «Думай о холоне».

Однако холон не имел никакого отношения к тому, чем занималась Алтанцэцэг: сейчас она сама управляла своими дронами. Алтанцэцэг – это мозг, резервуар, который плавает у нее в черепе, и идущие наружу сигналы ее нервной системы. И все это заканчивается смертоносной мускулатурой – дронами, которые прямо сейчас убивают людей.

«Защищая нас».

Да, и это тоже истина: она их защищает.

«И осьминогов».

От этой мысли нельзя было спрятаться. Да, ей противно то, что делает Алтанцэцэг, как противно и то, что ее лишили свободы, но надо быть честной. Но это необходимость. Альтернативой этому насилию станет уничтожение местной экосистемы, уязвимого места обитания нового, только зарождающегося разума на этой планете.

И можно ли считать Алтанцэцэг настоящим мозгом, который управляет этой системой? Или же она всего лишь изощренная конечность, подобная полунезависимому щупальцу осьминога, и выполняет команды «Дианимы» и более крупного организма?

Верно и то и другое. Однако в итоге все сводится к насилию. Ее безопасность, безопасность Эврима, безопасность Певца, воспевающего на коже какую-то легенду, – все зиждется на насилии. Без этого насилия и разрушения мир ворвется сюда и все это уничтожит. Алтанцэцэг была права: наше существование на этой планете основано на убийствах. Все, что у нас есть, – все, чем мы пользуемся в жизни, – мы отняли у кого-то еще.

Горные хребты шрамов Алтанцэцэг, извивающиеся по субстрату мышц под ее кожей. Все они полагаются на насилие и его правильное, эффективное использование.

Что Алтанцэцэг говорила про свой сбоящий переводчик? Он помогает держать людей на расстоянии. Ха тоже держалась от всех на расстоянии. Так было проще, чем признать, что все надежды Ха на научный прорыв и все надежды Певца и его сородичей на спокойную жизнь базируются на насилии. На способности Алтанцэцэг применять насилие, направлять его на людей, желающих уничтожить этот заповедник.

Проще делать вид, будто Алтанцэцэг – свободная личность, что все ее решения приняты ею самой, а не признаваться, что она была их частью. Что на самом деле все они связаны так прочно, что составляют единое целое, неспособное функционировать – неспособное выживать – без всех своих частей.

Снова раздался сигнал тревоги. Из коммуникатора над дверью зазвучал голос Алтанцэцэг:

– Сигналы на берегу и рядом с отелем. Активное движение. Оставайтесь в убежище.

– На берегу? – переспросил Эврим. – Не понимаю. Взрывы раздавались у морской границы. Я полагал, что это был очередной корабль, пытавшийся пройти в охраняемую зону.

– Нет. Я видела людей, направляющихся к отелю, – сказала Ха. – Они прошли через береговую границу.

За стенами отеля что-то рухнуло со скрежетом сдвигаемого металла.

– Оставайтесь в убежище, – снова повторили по связи.

– Мы там и сидим, – проговорила Ха, – рассказываем истории у костра, чтобы прогнать страхи из темноты.

– Мне не страшно, – отметил Эврим. – Доктор Минервудоттир-Чан свела это чувство к минимуму. Оно контрпродуктивно. Доктор оставила ровно столько, чтобы я был осторожен.

– Но вы неосторожны, – возразила Ха. – Кто еще пошел бы в воду в одиночку и ночью?

– В тот момент это казалось разумным решением.

Короткая очередь, приглушенная стенами отеля.

– А где она? Доктор Минервудоттир-Чан? Ей следовало быть здесь.

– Наверное, с Алтанцэцэг. Там.

«Говорить о чем-то другом. Об алтаре. О чем угодно. Не про “там”».