Гора в море

Он почувствовал легкую отстраненность. После сегодняшнего вечера он Айнур не увидит. У нее было то, что нужно человеку – эмоционально – еда (но не на самом деле), миска лапши в квартирке (но ненастоящей).

– Нет, он мне много интересного рассказал про точки зрения. Не будь такой ограниченной.

– Я не ограниченная, – заявила Алтын, передразнивая интонации Айнур. – Просто не люблю летучих мышей.

– Ой, заткнись! И вообще я все тебе потом объясню. Было интересно. Мне сейчас вообще не до тебя. Ухожу.

– Приятного траха.

– Грубиянка!

– Я тоже тебя люблю.

Алтын показала язык, и камера отключилась.

– Круто, правда? – сказала Айнур.

– Это… нечто.

– Не очень-то понятно выразился.

– Я вроде как растерян. Впечатляет. Никогда не видел имитаций такого качества.

Айнур подвинулась на постели, освобождая Рустему место, и похлопала по простыне. Он сел.

Ощущение холода осталось, но он сумел его игнорировать – по крайней мере, на время его отодвинуть. Он знал, что оно его догонит, это чувство, когда он пойдет домой на рассвете, унося на себе запах этой почти незнакомой женщины.

– Я с тобой еще не закончила, – сказала Айнур.

И Рустем автоматически отозвался:

– Да, и я с тобой тоже еще не закончил.

Каждый встреченный нами осьминог пережил приключения и испытания, которые мы даже вообразить не можем. Осьминога, дожившего до взрослого возраста в опасном море, можно назвать хитроумным Одиссеем, героически изворотливым мастером сражений и бегств. Сколько ног он потерял и отрастил заново? Как менял свою форму, чтобы прятаться и преследовать добычу? Скольких смертей избежал?

И что он будет знать о нас, этот герой морей? Прятался ли он в водолазном шлеме девятнадцатого века, потерянном первыми исследователями глубин? Выскальзывал из рыбацкой сети? Смотрел на нас с края своих владений, пока мы гуляли по своему берегу? Ворочал черепа потонувших в подводных лодках?

Кем мы будем для него? Богами? Чудовищами? Или чем-то совершенно не имеющим значения?

Доктор Ха Нгуен, «Как мыслят океаны»

18

ХА ВЕРНУЛАСЬ ПО БЕРЕГУ В ОТЕЛЬ глубокой ночью. Она устала, руки были по локоть в песке, но поработать руками было приятно. Прочистить голову, сбежать от осаждающих ее мыслей, неразрешимых проблем.

С самого приезда она чувствовала себя не в своей тарелке. Спуск вертолета под дождем, темнота пустынного острова… Когда она думала о той первой ночи, то вспоминала обезьян, дравшихся за что-то на дамбе. Теперь это воспоминание переплелось с тем, что про обезьян сказал Эврим: «Настолько похожие на вас, но деградировавшие. Неудачная попытка».

Неудачная попытка. Был ли ею Эврим? Те интервью, которые Эврим давал, когда его только явили миру, походили на тщательно разработанный набор тестов Тьюринга: люди задавали Эвриму вопрос за вопросом, а он снова и снова демонстрировал, что он – человек. Нет, не так. Это Эврим демонстрировал, что его можно принять за человека.

В этом-то и было дело, так? Загвоздка. Эврим никогда не сможет продемонстрировать, что он человек или разумен. Он может продемонстрировать только то, что выглядит как человек. Что люди могут создать копию сознания. Тест Тьюринга, как и все проверки разумности, на самом деле может показать только то, что имитация достаточно сложна, чтобы ее нельзя было отличить от человека.

Но какой в этом был смысл? Эврима демонстрировали, щупали, проверяли, обсуждали. Человек ли он? Или нет? На какое-то время он стал самой обсуждаемой темой планеты. А потом Эврима отвергли. Не из-за его неполноценности, а именно потому, что он прошел все проверки. Ха не смогла точно определить, когда наступил поворотный момент, однако в передачах об андроиде явно поменялся тон. Поменялась графика, которая использовалась в ленте параллельно с интервью, изменились те части интервью, которые особо выделялись. Камера задержалась на одном из выражений лица Эврима, которое в тот момент выглядело не вполне уместно. Крупный план, на котором Эврим выглядит опасным. Цитата, вырванная из контекста. Все было тонко, вкрадчиво.

Вслед за первыми восторгами из-за того, что «Дианиме» наконец удалось воссоздать человеческий разум во всей его сложности, новостной поток от Эврима отмежевался.