Гораций

Словно тот, кто коростой покрыт, или болен желтухой,
Или лишился ума, иль наказан гневливой Дианой,
Именно так ужасен для всех поэт полоумный —
Все от него врассыпную, лишь по следу свищут мальчишки.
Ежели он, повсюду бродя и рыгая стихами,
Вдруг, как тот птицелов, что не впору на птиц загляделся,
Рухнет в яму иль ров, — то пускай он хоть лопнет от крика:
«Люди! На помощь! Скорей!» — никто и руки не поднимет.
Если же кто и начнет спускать ему в яму веревку,
Я удержу: «А что, если он провалился нарочно
И не желает спастись?» — и по этому поводу вспомню
Смерть Эмпедокла: «Поэт сицилийский, в отчаянной жажде
Богом бессмертным прослыть, хладнокровно в горящую Этну
Спрыгнул. Не будем лишать поэта права на гибель!
Разве не всё равно, что спасти, что убить против воли?
Это не в первый уж раз он ищет блистательной смерти, —
Вытащишь, кинется вновь: ему уж не быть человеком.
Кроме того, ведь мы и не знаем, за что он наказан
Страстью стихи сочинять? Отца ль осквернил он могилу,
Молнии ль место попрал, — но лютует он хуже медведя,
Хуже медведя, что клетку взломал и ревет на свободе!»
Так от ретивых поэтов бегут и ученый, и неуч;
Если ж поймает — конец: зачитает стихами до смерти
И не отстанет, пока не насытится кровью, пиявка[970].

Нет нужды говорить, что появление «Науки поэзии» имело огромное значение для всей античной культуры. В этом произведении Гораций выступил как подлинный теоретик римского классицизма. «Науку поэзии» с огромным интересом изучали на протяжении двух тысяч лет и продолжают изучать до сих пор.

Как уже говорилось выше, центральная часть «Науки поэзии» посвящена драме (ст. 153–294). При этом Гораций, судя по всему, очень хорошо разбирался не только в теории драмы, но и в сценических возможностях римского театра. Этот театр появился в 364/363 году до н. э., когда в Риме разразилась страшная эпидемия и государственные власти, отчаявшись остановить мор, решили учредить сценические игры, дабы умилостивить богов. По сообщению историка Тита Ливия, «предприятие это было скромное, да к тому же иноземного происхождения. Игрецы, приглашенные из Этрурии, безо всяких песен и без действий, воспроизводящих их содержание, плясали под звуки флейты и на этрусский лад выделывали довольно красивые коленца. Вскоре молодые люди стали подражать им, перебрасываясь при этом шутками в виде нескладных виршей и согласовывая свои телодвижения с пением. Так переняли этот обычай, а от частого повторения он привился. Местным своим умельцам дали имя „гистрионов“, потому что по-этрусски игрец звался „истер“; теперь они уже не перебрасывались, как прежде, неуклюжими и грубыми виршами, вроде фесценнинских, — теперь они ставили „сатуры“ с правильными размерами и пением, рассчитанным на флейту и соответствующие телодвижения»[971].

Первую пьесу на латинском языке, созданную по греческому образцу, поставил поэт и драматург, вольноотпущенник Луций Ливий Андроник (около 282–204 до н. э.) на «Римских играх» в 240 году до н. э.[972] Ныне эта дата считается началом всей римской литературы. В дальнейшем на римской сцене ставили не только переведенные с греческого языка или написанные по греческому образцу «трагедии котурна» («котурнаты») и «комедии плаща» («паллиаты»), где актеры играли в греческих одеждах и действие которых происходило в каком-либо греческом городе, но и исконно римские драматические произведения с сюжетами из местной жизни. Например, в конце III века до н. э. появляется «трагедия претекста», где главные действующие лица были облачены в одеяния римских магистратов — тоги с красной каймой (претексты), а во II веке до н. э. — «комедия тоги» («тогата»), где артисты носили тоги — одежду римских граждан.