Гораций

Для чего же понадобилось Меценату собирать подле себя лучших римских поэтов? Дело в том, что он был весьма умным и прозорливым человеком. Как ближайший друг и советник Августа, он прекрасно понимал, что без поддержки общества и римской элиты императору будет весьма трудно осуществлять свои амбициозные реформы государственной власти. Чтобы получить эту поддержку, нужно сделать так, чтобы все поверили, что только великий и могущественный Август способен обеспечить счастье и процветание Римской державы. А чтобы все в это поверили, нужно возвеличить Августа, воспеть его деяния и военные подвиги в стихах и поэмах и распространить их в обществе. Иного пути в то время не существовало.

Следовательно, собирая вокруг себя величайших поэтов своего времени и обеспечивая их всем необходимым[404], Меценат преследовал отнюдь не благотворительные цели. При этом он прекрасно понимал, что ни в коем случае нельзя приказывать стихотворцам славить Августа, так как никакое великое произведение не может быть создано против воли. Поэтому он действовал совсем другим путем, то есть просил, увещевал, уговаривал поэтов, очень мягко и доброжелательно, и одновременно осыпал их деньгами и подарками, жаловал им дома и виллы. В итоге даже самые строптивые из его друзей-поэтов со временем начинали славить деяния Августа в своих стихах, превознося императора до небес и именуя богом. Правда, тут же нашлись бездарные поэты, которые стали воспевать императора лишь с целью получить очередную подачку от власть имущих. В итоге в эпоху Августа появилось огромное количество стихоплетов, над чем не преминул посмеяться Гораций в своем послании императору: «Мы же, — учен, неучен, безразлично, — кропаем поэмы»[405].

Итак, став клиентом Мецената, Гораций вступил в его литературный кружок. Первый свой большой труд — первую книгу «Сатир», изданную в 35 году до н. э., — поэт посвятил своему патрону. Гораций обращается к нему в первой, третьей и шестой сатирах. Он очень гордится тем, что Меценат, будучи человеком весьма знатного происхождения, не гнушается общаться с сыном вольноотпущенника, поскольку ценит людей не за родовитость, а за талант:

Нет! Ты орлиный свой нос задирать перед теми не любишь,
Кто неизвестен, как я, сын раба, получившего волю!
Ты говоришь, что тебе все равно, от кого кто родился,
Лишь бы родился свободным…[406]

Надо сказать, что отношения «клиент-патрон» между Горацием и Меценатом довольно быстро переросли в крепкую дружбу, что вызывало у некоторых не только зависть[407], но и ненависть:

…Сын раба, получившего волю,
Всем я противен как сын раба, получившего волю:
Нынче — за то, что тебе, Меценат, я приятен и близок;
Прежде — за то, что трибуном я был во главе легиона.
В этом есть разница! Можно завидовать праву начальства,
Но недоступна для зависти дружба твоя, потому что
Только достойных берешь ты в друзья, чуждаясь искательств[408].

В 33 году до н. э. Меценат подарил Горацию небольшую сельскохозяйственную виллу в Сабинских горах, что позволило поэту наслаждаться жизнью на лоне природы, о чем речь ещё впереди. Будучи клиентом Мецената, Гораций довольно часто бывал на роскошных званых обедах в Эсквилинском дворце своего патрона[409]. Тот же, в свою очередь, иногда посещал сабинскую виллу поэта, где отдыхал душой от государственных дел. Несколько од Горация, адресованных Меценату, являются своеобразными приглашениями на скромную дружескую трапезу в это поместье:

Будешь у меня ты вино простое
Пить из скромных чаш. Но его недаром
Я своей рукой засмолил в кувшине…[410]

Или:

Царей тирренских отпрыск! Тебе давно
Храню, не тронув, с легким вином кувшин
                И роз цветы; и из орехов
                                Масло тебе, Меценат, на кудри

Уже отжато. Брось промедление!
Не век же Тибур будешь ты зреть сырой,
                И поле Эфулы покатой,
                                И Телегона-злодея горы[411].

Меценат, в свою очередь, сочинял об их дружбе шутливые эпиграммы, о чем уже говорилось выше.