Горбачев и Ельцин как лидеры

Изложенные выше закономерности позволяют сделать следующие обобщающие выводы. Тот факт, что Горбачев предлагал всеобъемлющую и амбициозную программу перехода к идеализированному будущему, не следует приписывать главным образом его уникальной личности или исключительным убеждениям; идеология и организация режима подтолкнули бы любого лидера к подобной идеализированной всеобъемлющей программе, но конкретное содержание программы Горбачева и ее всеобъемлющий радикализм внутри страны и за рубежом, безусловно, можно приписать личным качествам и убеждениям этого человека. Другие аргументы, претендующие на объяснение причинно-следственной связи, не представляются убедительными. Радикальные стратегии Горбачева не представляли собой согласованной реакции Политбюро на объективные обстоятельства; на деле они были весьма спорными. В 1986–1987 годах радикальные общественные силы не были достаточно мобилизованы, их слишком легко было запугать, чтобы возложить на них, как на причину, ответственность за появление горбачевской программы[387]. Климат мнений в политическом истеблишменте ожидал перемен и, таким образом, был фактором, способствующим и помогающим, но не определяющим масштаб или содержание желательных политических изменений. Идеологическая традиция могла поддержать разные подходы к «возобновлению движения страны вперед».

Международные влияния были как косвенными, так и прямыми. Косвенно привлекательность западного благополучия и притягательность культурной вестернизации росли по мере того, как падала уверенность советской элиты в превосходстве или хотя бы работоспособности собственной системы. Напрямую политические реформы Горбачева одобрялись зарубежными правительствами, тогда как военная политика США при Рональде Рейгане подчеркивала неспособность нереформированного Советского Союза продолжать конкуренцию в качестве глобальной сверхдержавы. Однако ни одно из этих влияний не объясняет внутриполитических реформ Горбачева 1987–1988 годов. Его комплексная программа сулила демократию «социалистическую» и отвергала подражание западной либеральной капиталистической демократии. Западные правительства в то время не оказывали давления на Горбачева с целью демократизации советской системы. Более того, вывод о том, что Советскому Союзу необходимо реформироваться в более либеральном направлении, чтобы конкурировать в современном мире, был сделан Горбачевым и другими «коммунистами-реформаторами» еще до прихода к власти Рейгана.

Короче говоря, мы могли бы с уверенностью утверждать, что любой лидер, в том числе Лигачев, консолидировал бы власть и представил бы программу всестороннего прогресса в стране и за рубежом. Можно также предположить, что программа эта была бы направлена на то, чтобы остановить спад советской экономики. Но за тем, как Горбачев использовал авторитет, накопленный им к 1987 году, позволяют проследить его обязательства по прекращению холодной войны, возрождению советского общества (предпочтительно ненасильственными методами) и построению социалистической демократии в СССР, наряду с его стремлением делать все это с помощью средств, позволяющих сохранить как основные «социалистические» ценности, так и его собственную политическую роль[388].

Радикализацию внешней политики Горбачева в этот период также можно приписать его личностным качествам и личным убеждениям. Не существовало определенного политического консенсуса, определяющего выбор уступчивой внешней политики; ни общественные силы, ни идеология, ни логика политической конкуренции не диктовали выбора. Западники из числа интеллигенции поддерживали Горбачева и побуждали его к действиям, но их было относительно немного и они не имели возможности покарать его, если он не последует их совету. Он решил прислушаться к их советам и учиться у них. Идеологическая традиция позволяла Горбачеву оправдывать свой выбор идеалистическими, даже утопическими идеями, но вряд ли эта традиция давала повод к отказу от антиимпериалистической борьбы. Политическая конкуренция могла предоставить Горбачеву стимул перехватить инициативу. Однако в прошлом такая конкуренция приводила к выборочной реинкорпорации и учитывающей различные интересы программе, а не к далеко идущей радикализации, которую теперь отстаивал Горбачев.