Горбачев и Ельцин как лидеры

Помимо этого, шоковая терапия была редукционистской в том смысле, что фокусировала внимание на трансформации отдельного гражданина; она обещала «излечить» россиян от летаргии, в которую они впали. Эта стратегия не только являлась рецептом для макроэкономической стабилизации, но также имплицитно основывалась на теории поведенческих и культурных изменений. Это была своего рода культурная революция. Если люди окажутся в ситуации, когда выживание будет зависеть от их предпринимательской инициативы, и если государство прекратит диктовать людям, какую инициативу следует проявлять[232], тогда они наконец преодолеют свою летаргию и будут искать этих возможностей. Как выразился потом Ельцин, «только так – на слом, на разрыв – порой человек продвигается вперед, вообще выживает» [Ельцин 1994: 149]; это наблюдение основывалось на его собственном опыте – он прошел через такую мучительную когнитивную и ценностную трансформацию в 1988 году после чистки в советском руководстве [Ельцин 1990:155–161,166-167, 221–245][233]. Предполагалось, что существенные поведенческие изменения в конечном итоге приведут к возникновению нового поведения, а культура летаргии и зависти трансформируется в культуру инициативы и достижений.

В представлении Ельцина культурная трансформация также должна была произойти в результате смены поколений. Те, кто не смог (или не сможет) адаптироваться к новым строгим требованиям, будут сменены новыми поколениями, теми, кому в 1990-е годы исполнится 20–30 лет. Он представлял себя лидером революции, которая предоставит этим новым поколениям важные должности в государстве, экономике и обществе. По большей части он полагал, что старшее поколение граждан не имеет потенциальных шансов стать капиталистами, будучи изувеченным старой системой. Но в его откровениях прослеживался и ленинский «агитационный» менталитет. Например, еще будучи главой московского горкома, Ельцин говорил, что стремится заменить скомпрометированных продавцов московских магазинов «молодыми», «незараженными» работниками [Ельцин 1990: 90][234]. Обсуждая шоковую терапию в своих вторых мемуарах, он хвалит жестких, независимых, амбициозных молодых людей, обладающих «совершенно новой психологией» [Ельцин 1994:146]. Отсталость России невозможно преодолеть, пока не произойдет смена поколений:

Надо наконец признать тот факт, что Россия плохо воспринимает демократию не только в силу каких-то глобальных исторических причин, но и по причинам весьма банальным – новое поколение никак не может прорваться к власти. <…>

Социалистическая манера мыслить сказывается на нас всех. <…>

Новое поколение должно выйти на авансцену как можно быстрее [Ельцин 1994: 372][235].

Нет таких преград, которых «незараженные» молодые люди не могли бы преодолеть, если дать им право голоса на выборах, привлекать их к работе в большом количестве, освободить от командной экономики и позволить деньгам находиться в центре экономических амбиций и обмена.

Ельцин знал, что очень рискует. В ближайшем будущем эта стратегия прорыва обещала оказаться крайне болезненной для населения; в то же время существовали демократические институты, которым Ельцин был подотчетен и которые могли подвергнуть его публичной критике, порицанию со стороны законодателей, импичменту или привести к его поражению на выборах. Более того, при всей своей харизме и легитимном характере его власти, полученной в результате победы на выборах 1 июня, Ельцин знал, что зарождающаяся в России демократия все еще хрупка. В конце концов, в августе 1991 года была предпринята попытка государственного переворота. Несмотря на то что путч потерпел поражение, Ельцин продолжал руководить в условиях неопределенности, на фоне возможности новой попытки государственного переворота, которая, возможно, будет успешнее предыдущей. Архитектор шоковой терапии Гайдар говорил ему, что болезненные последствия для населения будут сильными и что в результате ему, Гайдару, возможно, придется принести себя в жертву как политику [Гайдар 1996: 105]. Таким образом, понятны опасения Ельцина в конце 1991 года, когда он неоднократно пытался убедить публику, что боль от шоковой терапии продлится всего полгода, самое большее год[236].

Ельцин как государственный деятель