Горбачев и Ельцин как лидеры

В ситуации возникновения независимой России Ельцин был вынужден также заняться отношениями Востока и Запада и их влиянием как на безопасность России, так и на ее благополучие. От предшественника он унаследовал радикально изменившееся положение России в мире, поскольку теперь она лишилась системы восточноевропейских сателлитов СССР и его статуса мировой державы. Горбачев в своей компромиссной внешней политике старался извлечь максимально возможную в этом положении пользу, делая хорошую мину при плохой игре, пытаясь интегрироваться в западные многосторонние организации, исполняя требования Запада по большинству спорных вопросов и добиваясь как можно большей западной экономической помощи. Ельцин, находясь в оппозиции к Горбачеву, не противоречил ему в этих внешнеполитических аспектах[237]. Он не пытался переиграть Горбачева в сфере отношений между Востоком и Западом.

Однако после августовского путча, когда Ельцин начал сам определять независимую внешнюю политику России, он пошел даже намного дальше того, за что ратовал Горбачев. Он призвал к «существенному сокращению расходов на оборону», которые вскоре (1992) приняли огромные масштабы[238]. Он настроен на «более радикальную позицию в отношении уничтожения ядерного, бактериологического и химического оружия, прекращения подземных испытаний ядерного оружия»[239]. В угоду европейской аудитории он сообщил, что Россия будет двигаться к полной отмене смертной казни[240]. В декабре 1991 года Ельцин публично заявил, что Россия заинтересована во вступлении в НАТО[241]. Он согласился с тем, что условия Договора об обычных вооруженных силах в Европе (1990) применимы к России, хотя в договоре речь шла о территориях в границах Советского Союза, а не России.

После января 1992 года, когда Россия формально стала независимым государством, Ельцин проводил твердую прозападную внешнюю политику. Он превзошел Горбачева в области сокращения вооружений, объявив в июне 1992 года, что Россия уже начала в одностороннем порядке уничтожать межконтинентальные баллистические ракеты SS-18. Он положил конец продолжавшимся, и очень крупным, субсидиям своей страны Кубе и Афганистану[242]. Ельцинская Россия взяла на себя ответственность за выплату советского долга, поддержала сдерживание Соединенными Штатами Ирака, заявила, что готова пересмотреть Договор по противоракетной обороне и оценить возможность разработки совместной глобальной системы противоракетной обороны с США, пошла на активное сотрудничество в освоении космоса и открыла свои секретные архивы для американцев, расследующих дела военнопленных и катастрофу сбитого СССР рейса 007 авиакомпании Korean Air Lines[243].

В июне 1992 года Ельцин выступил на совместном заседании Конгресса США, где ему тринадцать раз аплодировали стоя, и пообещал:

Мир может вздохнуть с облегчением. Идол коммунизма, повсюду сеявший социальную смуту, вражду и неслыханную жестокость, наполнявший человечество страхом, рухнул. Он рухнул, чтобы никогда не подняться. Я здесь, чтобы заверить вас: мы не позволим ему снова восстать на нашей земле [Dobbs 1992].

Ельцин действовал прямо. Явным вознаграждением за эту последовательную поддержку целей внешней политики США стала финансовая помощь. Ельцин заявил на совместном заседании Конгресса, что у демократии в России только один шанс:

…второго шанса не будет. <…> Реформы должны увенчаться успехом. <…> Если мы [то есть вы, американцы] не примем сейчас мер для поддержки России, это будет не только крах России, это будет крах и Соединенных Штатов, потому что это будет означать новые триллионы долларов, потраченные на гонку вооружений [Dobbs 1992].

По возвращении домой Ельцин преподнес свою внешнюю политику как предвестие интеграции России в цивилизованный западный мир, что обеспечит финансовую помощь и безопасность, в которых так нуждалась Россия в этот переходный период.