Гордая птичка Воробышек

  Астана неимоверно красива - высока, современна, многолюдна, расцвечена огнями, но все мои мысли заняты лишь Ильей и тем, что с ним, и где он сейчас находится. Я равнодушно смотрю в окно на мелькающий за ним городской пейзаж, на широкую серую ленту дороги, в то время как маму, похоже, наше путешествие все больше повергает в шок.

  - Женька, куда мы с тобой попали, а? Это же почти на другом конце света! - тихонько восклицает она, робко скосив взгляд на водителя-казаха, и плотнее придвигается ко мне. Я тут же склоняю голову на ее плечо и беру маму за руку.

  - Мамочка, прости меня! Прости! - шепчу, глядя, как мы все дальше уезжаем за границу города. Баюкаю в ладони, глажу ее пальцы, пытаясь успокоить, пока машина, наконец, не останавливается возле ворот очень богатого с виду белокаменного особняка, обнесенного белым "кружевным" забором.

  - Пожалуйста, - вежливо кивает водитель на дверь, - вы можете выйти.

  - Ну, спасибо!

  Мама решительно вытаскивает меня за руку из автомобиля, но тут же растерянно замирает при виде большого скопления мужчин, выстроившихся полукругом у входа в дом. Встретивших наше появление любопытными взглядами.

  - Валентина! Евгения! Пройдите к Роману Сергеевичу, - знакомый "шкаф" Борис провожает нас к Боссу и прячет в тени его охраны.

  - Ну что ты, Валюша, взъерошилась? - словно почувствовав охватившее маму беспокойство, говорит Градов и, отвернувшись от помощников, обнимает ее за плечи. - Ты не смотри, что здесь людно - так надо. Никто вас с Женечкой не тронет, вы же со мной.

  - Ох, Рома... - только и выдыхает мама, зябко кутаясь в старенький плащ. Народ вокруг собрался серьезный, напряжение так и витает в воздухе, и она даже не возражает, когда Босс, расстегнув пальто, по-хозяйски притягивает ее к себе сильной рукой, стараясь укрыть от гуляющего холодного ветра.

  - Потерпи, Валюша. Сейчас поприветствуем хозяина и зайдем в дом.

  - Роман Сергеевич, неужели Илья здесь? - я тут же спешу спросить, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди в немедленной потребности заставить тело куда-то бежать, но Градов отрицательно качает головой.

  - Нет, Женя, Ильи здесь нет. Зато есть тот, кто точно может нам помочь. А вот и он, - уточняет, когда невысокий мужчина в бархатной тюбетейке и темном парчовом бешмете, наброшенном поверх строгого костюма, выходит из дверей дома и, оглядевшись, направляется к нам, взмахом ладони приказывая многочисленной охране оставаться на месте.

  У мужчины худощавая фигура, осторожная походка и острый взгляд черных глаз. Он цепко впивается ими в Градова, пока неспешно спускается с парадных ступеней крыльца, минует мраморную аллею и останавливается напротив Большого Босса, усмехаясь в короткую бороду уголками тонких губ. Его не старое еще лицо испещрено морщинами, тело под одеждой не отличается крепостью, но блуждающая на губах усмешка даже мне не дает усомниться в том, что перед нами под маской хозяина дома застыл хищник в человеческом обличье.

  Он еще раз окидывает взглядом отца Ильи и замечает:

  - Мне нравится эта старая как мир привычка беречь у груди своих женщин. Она достойна поступка бая.

  Перевес сил не в нашу пользу, охрана Градова заметно напрягается, поглядывая по сторонам, но сам Босс ничем не выдает беспокойства, и я уговариваю себя не нервничать понапрасну, глядя, как уверенно лежит его рука на родном для меня плече.

  - Да, - ничуть не смущается он наличию мамы под своим боком. - Не радует вас нынче весна теплом. Шалит. В такую погоду в самый раз гостя в дом приглашать, за стол усаживать, а не держать на холодном ветру.

  - Так это смотря какого гостя и смотря за какой стол, - находится с ответом незнакомец, хитро сощурив глаз на прозвучавший упрек. - Иной-то гость, прикинувшись овцой, и у хозяина не постесняется баранью ногу стащить.

  - А ты не корми гостя пустыми разговорами, глядишь, и не оголодает. Иной человек и в простой надежде на помощь к теплому порогу прибиться рад.

  Черноглазый по-птичьи склоняет голову к плечу, задумчиво оглаживая ладонью жесткую бороду.

  - Твоя правда, - согласно кивает и к нашему с мамой облегчению протягивает Градову руку для приветствия. - Пустой разговор - что еда без соли. Ну, здравствуй, Роман!

  И Босс тепло отвечает:

  - Здравствуй, Матвей!

  - Как долетели?

  - Спасибо, хорошо. Как видишь - целы и невредимы, и все твоими молитвами. Если и в просьбе моей не откажешь, видит Бог, сполна отплачу за доброту твою.

  Мужчины долго не разжимают рукопожатие, изучая друг друга взглядами, а я, позабыв обо всем, жду, когда же кто-нибудь из них заговорит об Илье.

  - Удивил ты меня, Роман, и сын твой удивил: так обвести Байгали вокруг пальца! - прогнав с лица улыбку, наконец, произносит Матвей, и я вся обращаюсь в слух. - И ведь, паршивец, не заикнулся о тебе ни разу!

  - М-да, нечем мне перед тобой похвастаться. По всем статьям я виноват. Так что скажешь, Байгали?.. Поможешь? Или на свои силы рассчитывать?