Гордость

С телом творится что-то странное. Причем мне знакомо это чувство. Все внутри растекается сладким липким вязким медом. Я быстренько встаю с кровати.

– Пойду посмотрю, как там Лайла.

– Пять минут подождет, – говорит он, а сам тоже пытается встать. Морщится, прижимает руку к нижней части бока.

Я беру его за руку, помогаю. Он встает, мы оказываемся лицом к лицу. Или вроде того, потому что он меня выше. Губы его – на уровне моего лба, в лоб он меня и целует, очень быстро, как будто именно об этом я его и просила.

Я делаю шаг назад.

– Прости, – говорит он. – Я не хотел…

– Ничего, – отвечаю я. – Но я не могу остаться.

Он хватает меня за руку.

– Понимаю. И ценю. Но дай покажу одну вещь.

Я бросаю на него удивленный взгляд, а он тащит меня прочь из своей спальни, мимо спящей Лайлы, вверх по лестнице из подвала. Оборачивается, прижимает палец к губам – можно подумать, я сама решусь что-то сказать.

В доме темно, но тут и там горят тусклые лампочки, и их достаточно, чтобы на цыпочках подняться на три лестничных пролета. Сердце мое несется вскачь, рука в руке Дария делается влажной от пота. Какие только мысли не вертятся в голове – все о том, что нехорошая это затея. Вот только внутренности будто бы подчинили себе мозг, и через несколько секунд мы уже поднимаемся по небольшой бетонной лесенке на крышу дома.

Здесь нет ни стремянки, ни ржавой металлической двери, ни дегтя, ни синего брезента. Я попадаю в этакий задний дворик: уличная мебель, растения, золотая и серебряная рождественская гирлянда, которую Дарий зажигает каким-то скрытым выключателем. У меня перехватывает дыхание.

– Ого, – шепчу я. – А я и не знала, что тут такое.

– Думала, ты все знаешь, да? – говорит Дарий. Садится на плетеный диванчик посередине крыши. Тут же – коврик на полу и плетеный кофейный столик. Можно сказать, еще одна квартира на крыше!

– Да, – киваю я. – Думала.

Он смеется и движением головы подзывает меня ближе. Я подхожу, не задумавшись, потому что оттуда небо кажется шире. Может, и звезд тоже видно больше. Может, луна светит ярче. А может, мир вообще кажется лучше с крыши дома Дарси.

Я сажусь, он пододвигается ближе. Долгий миг мы молчим, и я сознаю, что отсюда видно крышу нашего дома.

– А ты хоть раз видел… – начинаю я.

– Да, – откликается он. – Вы с Дженайей сидите там и, наверное, болтаете про нас с Эйнсли.

– Нет, про вас не болтаем, – лгу ему я.

– Ты еще кидала фрикадельки в наш дом.

– Ты видел? – Я, хихикая, прикрываю ладонью рот.

– Видел тебя, – тихо уточняет он.

Я таращусь на него, он на меня. Никто не отводит глаз.

– Зизи с нашего квартала. Первая девушка на районе, – говорит он.

– Дарий Дурацкий, – откликаюсь я.

Он смеется.

– Дурацкий? Это я дурацкий?

– Вот именно. – Я хохочу.

У меня опять ерзают руки, одну из них он берет в свою.

– Зури, я даже не пытаюсь прикидываться крутым и делать вид, что я с этого района. Родители нас от этого уберегли. Вырастили так же, как растили их. Ты же видела мою бабушку. У нее на нас с Эйнсли большие планы. Я ничего не могу с этим поделать, ничего не могу изменить.

Он сплетает свои пальцы с моими. Я не противлюсь.

Я как будто все это время держала в руке оружие и была готова защищаться, если меня обидят, а он только что вытянул его у меня из руки, разоружил.

– Я про такую жизнь ничего не знаю, Дарий. Эта развалюха напротив всегда была моим домом. Мои родители тоже работящие люди, и они никого не смешивают с дерьмом. Как и все в нашем квартале. А если кто смешает, ему сразу же за это прилетит. Мы тут одна семья. А ты смешал нас с сестрами с дерьмом, вот тебе от меня и прилетело. Тут я ничего не могу поделать и изменить ничего не могу.

– Но я не… – Он слегка придвигает мою руку к себе.

– Дарий.

– Ты тоже судила обо мне превратно. И нас с братом тоже смешивала с дерьмом. – Он накрывает рукой и вторую мою ладонь.

– А вот я и не…

– Зури.

– Ну ладно. Было, – отвечаю я.

– Можем начать сначала? – спрашивает он. Подносит мою руку к губам, целует.

Внутри разливается тепло, и ничего не остается, кроме как закрыть глаза, – пусть все мое существо тает в его руках, возле его губ.

– Нет, – шепчу я. – Нельзя выбросить прошлое на помойку, будто оно ничего не значит. Ты разве не понял? Так принято в этом районе. Мы что-то строим, получается так себе, но никто ничего не выбрасывает на помойку.

– Туше. Мне нравится аналогия. – Он слегка пожимает мне руку.

– Это я не чтобы произвести впечатление, – уточняю я.

– Так ведь произвела. С самого первого дня. – Он поворачивается ко мне всем телом, так и держа мою руку в своей.

Я медленно отнимаю руку.

– Но я тоже живу в твоем районе. Я никого и ничего не выбрасывал.

Я ненадолго прикрываю глаза, вдыхаю.