Гордость

Я обвожу его комнату взглядом и понимаю: она совсем не такая, как я себе представляла. Куда более… подходящая. У дивана на сером коврике – консоль для видеоигр и пульты. Весь подвал заставлен холстами – есть чистые, есть уже законченные, есть только с наброском. Некоторые прислонены к стенам, другие висят на стенах, третьи сложены стопкой на широком деревянном столе в дальнем углу. По краю стола расставлены банки с кистями самых разных размеров. В другом углу – бас-гитара и синтезатор.

Дарий выходит через дверь в дальнем конце подвала, я замечаю за дверью огромную кровать. Он возвращается с пледом, аккуратно накрывает Лайлу.

– Спасибо, – говорю я. А потом скрещиваю руки на груди, потому что не знаю, что еще с собою тут делать. Спрашиваю: – Ты рисуешь? А чего мне никогда не говорил?

– Я брал в школе уроки живописи, мне понравилось. Типа успокаивает. А играть музыку, наоборот, бодрит. Равновесие. – Он указывает на закрытую дверь в дальней стене подвала. – Вон там комната Эйнсли.

– Типа, у вас двоих весь подвал в распоряжении? – удивляюсь я.

– Да, мы сами все так распланировали. В смысле именно поэтому родители решили купить большой дом. Раньше мы жили на Манхэттене, в маленькой квартирке с двумя спальнями, ну и…

– Ну и… я вообще не понимаю, о чем ты: у нас с сестрами одна спальня на всех.

– Зури. – Он вздыхает, продолжая поглаживать руку. – Я ничего не могу изменить в своей жизни…

– Мне жаль, – говорю я, прекрасно понимая, о чем он. Я вздыхаю, опускаю глаза, потом поднимаю их на него снова. – С этим нужно что-то делать. У тебя лед есть?

Он уходит в темный угол, зажигает свет. Открывает небольшой холодильник, вытаскивает контейнер со льдом. Держит кубик в руке.

Я смеюсь, трясу головой.

– Дай помогу. У тебя полотенце или чего-нибудь такое есть?

Он знаком приглашает меня в спальню. Я медлю, а вот ноги мои уже согласились: я вхожу – надо же посмотреть, как у него там красиво. Вдоль стен – окна под потолком. Везде кашпо с цветами, у одной стены – огромный аквариум. Кровать придвинута к дальней стене, кстати, очень опрятная, застеленная покрывалом и все такое. В аквариуме журчит вода – в результате все вокруг выглядит очень мирным. Все свободное пространство занято полками, книги стоят до самого потолка.

– Значит, ты художник, музыкант, цветовод, рыболюб и читатель? – спрашиваю я. – Многовато тут всякого для человека, который когда-то заявлял, что любит пустое пространство.

– Ну что тебе сказать? Мой личный оазис, – произносит он и плюхается на кровать.

– Такой оазис в нашем-то районе? И он совсем не похож на остальной ваш дом.

– Я и сам не похож на остальной дом, – отвечает он. Жестом приглашает меня сесть с ним рядом, но я не сажусь.

Вижу в углу громадную подушку, хватаю, кладу поближе к кровати, но не слишком близко.

– Не похож? Почти меня обдурил.

– А ведь обдурил, верно? – говорит он, открывает ящик, достает футболку, заворачивает в нее лед. Прикладывает к руке. – Садись на кровать. Не хочу, чтобы гостья сидела на полу.

Мы меняемся местами – никогда в жизни я не сидела ни на чем таком мягком, как его кровать. Но я не позволяю себе устроиться поуютнее. Замечаю на комоде его фотографию в детстве: тощий, в очках, с большой книгой в руке.

Я вздыхаю, закатываю глаза.

– Все-таки ты меня, похоже, обдурил. Вот только совершенно не обязательно было драться из-за меня с Уорреном.

– Обязательно. Я давно ждал нового случая врезать ему по морде.

– Ты хочешь сказать, дело не в том, что он клеил мою сестру?

– В этом. Я не хотел, чтобы с Лайлой случилось то же, что и с Джорджией.

– С Лайлой? – удивляюсь я. – А со мной? Он мог бы и со мной ту же хрень проделать. Я бы не позволила, но все же.

Он закусывает рассеченную нижнюю губу, низко опускает голову.

– Об этом я не думал. Ты такая… – Глубоко вдыхает.

– Ну? Какая? Упертая? Стервозная? – Я улыбаюсь. – А еще какая? Безбашенная? Заносчивая?

– Всё вместе. – Произнося эти слова, он слегка откидывает голову. Но глаза смотрят мягко, как будто он готов признать все свои недостатки.

Или те, которые я усматривала в нем раньше.

– Ты это про что? Я была права на твой счет? А я уж решила, что ты просто дурил мне голову, – говорю я, глядя вниз, на свои ладони, а не в его ласковые глаза.

– Да, я, видимо, пробовал тебя обдурить. – Он вдыхает, чуть наклоняется ко мне. – Зури, думаешь, я сразу не понял, что в этом райончике найдется кому накостылять и мне, и моему брату? Думаешь, я не знал заранее, что только выйду из этой нашей машины – и готова моя репутация? Причем не репутация парня с улицы. Все это, Зури, я видел у тебя на лице. Ты меня терпеть не могла. А Уоррен, по твоим собственным словам, был правильным парнем с нашего квартала. И как мне было после этого к тебе подступаться?

Я кусаю себя за щеку изнутри, так и не смотрю на Дария. На ногте большого пальца у меня остался мазок голубого лака, я начинаю его отчищать.

– Эй? – зовет Дарий, опуская голову, чтобы встретиться со мной взглядом.