Гордость и Предубеждение

Мисс Дарси была выше и крупнее Элизабет, и хотя ей было немногим больше шестнадцати, фигура у нее уже сформировалась, и облик ее был женственным и грациозным. Она была менее красива, чем брат, но в лице ее проявлялись ум и доброжелательность, а манеры были в высшей степени сдержанными и даже скованными. Элизабет, которая ожидала найти в ней такого же проницательного и бесстрастного наблюдателя, каким представал всегда мистер Дарси, испытала большое облегчение, обнаружив столь разные характеры у брата и сестры.

Не успели они как следует присмотреться друг к другу, как мистер Дарси сообщил, что к ней явится еще и Бингли; и едва она успела выразить свое удовлетворение такой новостью и внутренне подготовиться к приему нового гостя, на лестнице послышались быстрые шаги Бингли, и через мгновение он вошел в комнату. Весь гнев Элизабет на него давно угас, но даже если бы она еще что-то сохранила от тех недобрых чувств, то вряд ли смогла бы устоять перед той искренней сердечностью, которую он выразил, увидев ее. В заинтересованных, хотя и несколько общих выражениях он осведомлялся о ее семье, причем смотрел и говорил с той же добродушной простотой, что и всегда.

Для мистера и миссис Гардинер он был не менее любопытен, чем для их племянницы, и им давно уже хотелось увидеть его. Вся компания гостей вызвала самый живой интерес. Подозрения, которые только что возникли в отношении мистера Дарси и их племянницы, заставили их обратить особое внимание на эту пару, хотя и наблюдали они за ними так, чтобы это не смутило их. Уже вскоре на основании собственных наблюдений они пришли к бесспорному убеждению, что по крайней мере один из них демонстрирует признаки влюбленности. И если поведение дамы еще оставляло сомнения, то, в отношении джентльмена было совершенно очевидно, что он был переполнен восхищением.

Элизабет же было не до любопытства со стороны родственников, у нее хватало иных забот. Она, прежде всего, хотела разобраться с чувствами каждого из своих гостей; ей необходимо было совладать с собственными и быть доброжелательной со всеми, но в этом последнем, хоть более всего и боялась потерпеть неудачу, она была, тем не менее, более всего уверена в успехе, поскольку те, кому она старалась выказать расположение, были безусловно и так расположены в ее пользу. Бингли только и ждал намека на доброе отношение, Джорджиане было достаточно простого человеческого тепла, а Дарси намерен был быть довольным, как бы не обернулось дело.

При виде Бингли ее мысли, естественно, обратились к сестре. И как же страстно она хотела знать, не происходит ли того же с его мыслями. Иногда ей казалось, что он говорит меньше, чем обычно, а раз или два ей почудилось, что, глядя на нее, он старается уловить сходство со старшей сестрой. Но, хотя все это могло быть придуманным, у нее, однако, не возникло сомнений по поводу его отношения к мисс Дарси, которую мнимые доброжелатели когда-то представили соперницей Джейн. Ни единым взглядом, ни единым жестом ни тот, ни другая не выразили какой-нибудь особой взаимной симпатии. Между ними не происходило ничего такого, что могло бы оправдать надежды его сестер. В этом плане она была полностью удовлетворена, и прежде чем они расстались, ее заинтересованный взгляд выделил два или три почти незаметных для других момента, которые, в ее неравнодушной интерпретации, могли указывать на его воспоминания о Джейн, не лишенные нежности, и желание Бингли сказать нечто большее, чем простое упоминание о ней, если бы он смог преодолеть свою нерешительность. И в тот момент, когда остальные были заняты разговором между собой, он заметил ей тоном, в котором сквозило сожаление, что – прошло так много времени с тех пор, как он имел удовольствие видеть ее, – и, прежде чем она успела ответить, добавил, – уже больше восьми месяцев. Мы не виделись с 26 ноября, когда все вместе танцевали в Незерфилде.

Элизабет была рада обнаружить, что в памяти его сохранились столь точные детали, и впоследствии, когда внимание остальных было сосредоточено на другом, он воспользовался случаем, чтобы спросить ее, все ли ее сестры находятся в Лонгборне. Вопрос этот и предыдущее замечание могли показаться малозначащими, но взгляд и выражение лица, которые их сопровождали, придавали им особый смысл.