Гордость и предубеждение

"When I wrote that letter," replied Darcy, "I believed myself perfectly calm and cool, but I am since convinced that it was written in a dreadful bitterness of spirit."	- Когда я писал это письмо, - заметил Дарси, - мне казалось, что я холоден и спокоен. Но теперь-то я знаю, что оно было написано в минуту высочайшего душевного напряжения.
"The letter, perhaps, began in bitterness, but it did not end so.	- Письмо поначалу и вправду резкое, хотя дальше оно становилось совсем другим.
The adieu is charity itself.	Прощальная фраза - само милосердие.
But think no more of the letter.	Но давайте о нем не думать.
The feelings of the person who wrote, and the person who received it, are now so widely different from what they were then, that every unpleasant circumstance attending it ought to be forgotten.	Чувства того, кто его писал, и той, которая его прочла, настолько изменились, что связанные с ним неприятные обстоятельства должны быть забыты.
You must learn some of my philosophy.	Одна из моих философских заповедей, с которыми я еще вас познакомлю, гласит:
Think only of the past as its remembrance gives you pleasure."	"Вспоминай что-нибудь только тогда, когда это доставляет тебе удовольствие".
"I cannot give you credit for any philosophy of the kind.	- Признаюсь, я не очень-то высоко оцениваю подобную философию.
Your retrospections must be so totally void of reproach, that the contentment arising from them is not of philosophy, but, what is much better, of innocence.	Вам в своих воспоминаниях настолько не в чем себя упрекнуть, что ваше спокойствие зиждется не на философии, а на основании более надежном - чистой совести.
But with me, it is not so.	Со мной все по-другому.
Painful recollections will intrude which cannot, which ought not, to be repelled.	Я не смею, не должен отвергать приходящие в голову мучительные воспоминания.
I have been a selfish being all my life, in practice, though not in principle.	Всю жизнь я был эгоистом если не по образу мыслей, то, во всяком случае, в поступках.
As a child I was taught what was right, but I was not taught to correct my temper.	Когда я был ребенком, мне дали понятие о правильном и неправильном, но не показали, как надо лепить своей характер.
I was given good principles, but left to follow them in pride and conceit.	Мне привили хорошие принципы, но позволили следовать им с гордостью и высокомерием.
Unfortunately an only son (for many years an only child), I was spoilt by my parents, who, though good themselves (my father, particularly, all that was benevolent and amiable), allowed, encouraged, almost taught me to be selfish and overbearing; to care for none beyond my own family circle; to think meanly of all the rest of the world; to wish at least to think meanly of their sense and worth compared with my own.	Будучи, на свою беду, единственным сыном (а в течение многих лет - и единственным ребенком), я был испорчен моими излишне великодушными родителями (мой отец был особенно добрым и отзывчивым человеком). Они допускали, одобряли, почти воспитывали во мне эгоизм и властность, пренебрежение ко всем, кто находился за пределами нашего семейного круга, презрение ко всему остальному миру, готовность ни во что не ставить ум и заслуги других людей по сравнению с моими собственными.
Such I was, from eight to eight and twenty; and such I might still have been but for you, dearest, loveliest Elizabeth!	Таким я был от восьми до двадцати восьми лет. И таким бы я оставался до сих пор, если бы не вы, мой чудеснейший, мой дорогой друг Элизабет!
What do I not owe you!	Чем только я вам не обязан!