Горячий камушек

Стин, счастливо улыбаясь бумажкам на столе, не уловил выражения лица Дортмундера, что, в целом, было к лучшему.

— Ну вот и все на сегодня, — сказал он и поднял глаза — на лице Дортмундера не было никакого выражения вообще.

Дортмундер встал.

— До встречи.

— Продолжайте в том же духе, — напутствовал его Стин. — Берегитесь этих дурных компаний.

— Непременно, — сказал Дортмундер и отправился домой, где вся компания собралась в его гостиной и накачивалась его выпивкой. Он закрыл за собой дверь и спросил:

— Как это вы залетели сюда, пташки? Кто вас пустил?

— Я, — сказал Чефвик. — Я надеюсь, вы не будете возражать. — Он пил имбирное пиво.

— С чего бы это? — сказал Дортмундер. — Тут ведь не какая-нибудь там частная квартира или что-то в этом роде, правда?

— Мы все хотим поговорить с тобой, — сказал Келп. Он пил дортмундеровский «бурбон» и протянул Дортмундеру стакан с напитком, говоря:

— Я припас стаканчик и для тебя.

Дортмундер взял стакан и заявил:

— Я не собираюсь вламываться ни в какой сумасшедший дом. Если вы, граждане, собираетесь, то, вероятно, там вам и место, так что смело вперед.

Он направился к своему любимому креслу, но там вальяжно расположился Гринвуд, поэтому Дортмундеру пришлось сесть на неудобный стул.

Келп сказал:

— Все остальные «за», Дортмундер. Каждый хочет попытать счастья еще разок.

А Гринвуд добавил:

— Мы все хотим, чтобы ты был с нами.

— На что я вам нужен?? Обойдетесь без меня, вас и так четверо.

— Ты планировщик, Дортмундер, ты организатор. Нам необходимо, чтобы ты вел дело, — вкрадчиво произнес Келп.

— Ты можешь сделать это сам, — ответил Дортмундер. — Или Гринвуд. Чефвик тоже смог бы. Я не знаю, может, и Мэрч бы смог.

Мэрч покачал головой:

— Не так хорошо, как вы.

— Я вам не нужен, — повторил Дортмундер. — Кроме того, меня только что предупредили насчет дурных компаний, а ведь это как раз вы и есть.

Келп плавным жестом отвел прочь последнее заявление.

— Все эти хохмы с гороскопами не значат ровно ничего. Я как-то раз попался на крючок — моя вторая жена была форменно помешана на таких вещах. Единственный раз, когда я потерпел фиаско, я сделал именно то, что советовал мне гороскоп.

Дортмундер хмуро поглядел на него.

— О каком черте ты тут говоришь?

— Гороскоп, — разъяснил Келп. Он пошевелил руками, как человек, переставляющий части загадочной мозаики. — Дурные компании! Дальняя дорога! Полдень удачен для браков по расчету. Все в таком духе…

Дортмундер прищурился, чтобы получше разглядеть Келпа и понять его. В конце концов он пробурчал с некоторым сомнением:

— Ты имеешь в виду гороскоп?

— Разумеется, — ответил Келп. — Естественно.

Дортмундер покачал головой, все еще пытаясь уяснить.

— Ты веришь в гороскоп?

— Нет, — сказал Келп. — Это ты веришь.

Дортмундер поразмышлял об этом еще несколько секунд, затем тяжело кивнул и сказал, обращаясь сразу ко всем:

— Я надеюсь, друзья, вы будете счастливы здесь. Я сообщу вам, куда прислать мое барахло. — Он повернулся и направился к двери.

— Эй! Подожди секунду! — воскликнул Келп.

Чефвик вскочил со стула и преградил Дортмундеру путь.

— Я понимаю ваши чувства, — сказал он. — Честно. Сперва, когда Келп и Гринвуд пришли за мной, я был настроен точно так же. Но я выслушал их, я дал им возможность объясниться, и когда они это сделали…

— В этом-то и заключалась ваша ошибка, — прошипел Дортмундер. — Никогда не слушайте эту парочку, они давно превратили всю жизнь в «чет-нечет»…

— Дортмундер, — проговорил Чефвик, — мы нуждаемся в вас. Это просто, как мычание. Во главе с вами мы можем успешно покончить с этим делом раз и навсегда.

Дортмундер поглядел на него удивленно:

— Дело? Дела, вы хотите сказать. Отдаете ли вы себе отчет в том, что мы уже провернули три взлома ради этого паршивого изумруда и до сих пор не имеем его? И не важно, сколько еще мы проведем операций, добыча останется прежней.

Гринвуд подошел к двери, где стояли Чефвик и Дортмундер, и сказал:

— Нет, это не так. Сначала мы имели тридцать тысяч на брата, а на полицейский участок пошли — уже тридцать пять.

Келп добавил:

— И майор снова поднимет ставку, я уже говорил с ним. Еще пять тысяч на душу. Это выходит сорок косых за то, чтобы войти в психиатрическую лечебницу и выйти оттуда вместе с этим совершенно чокнутым Проскером.

Дортмундер повернулся к нему.

— Вовсе нет, — отчеканил он. — Это будет четвертое дело! На этот раз — похищение, что является федеральным преступлением и грозит электрическим стулом. Но если даже оставаться в рамках чистой экономики, это четвертый взлом, а четыре взлома за сорок тысяч дают по десять тысяч за операцию, а за десять тысяч я не работал с тех пор, как мне исполнилось четырнадцать лет.

Келп сказал:

— Ты вспомни еще об оплате расходов. Это еще пара тысяч к тому времени, как мы кончим. Двенадцать тысяч за ограбление вовсе не так уж плохо.

— Это заколдованное дело, — сказал Дортмундер. — Не пойте мне больше про всю эту гороскопную муть, я все равно скажу, что я не суеверен и не верю в заколдованные дела, но одно такое дело существует на свете — и это проклятый изумруд.

Гринвуд сказал: