Горячка

– Разворотили – построили! Делов-то! – громыхнул старик. – А этот, как не родной, как не с нашего завода… Всё стонал… Всё причитал… Да кому эта школа тут нахрен нужна была, когда вся деревня давно разбежалась?! Три калеки да баба с поросём!.. Зачем им школа?! У них сельпо имеется… Эх, Куликин, Куликин, не русский ты человек… Ну никакого размаха… Небось и в армии то не служил, мухомор кривобокий… Да куда ему, дармоеду институтскому… Эх, а знатный забор у меня из тех досок тогда получился, жаль сгнил весь…

Степаныч снова закручинился, но ненадолго, поскольку после 4 стакана на него внезапно снизошло озарение.

– Вот я старый дурак, – хлопнул он себя по лбу. – Как же это я про него забыл то?! Это он во всё виноват, рассказами своими… Только он родненький теперь и помочь мне может! Только он…

Степаныч порывисто вскочил, набросил на плечи сальный пиджак, сунул в карман свежую бутыль и растаял во мраке.

Путь его лежал на соседнюю улицу. Там, за высоким забором, в большом доме из толстого бруса, жил неутомимый браконьер, пьяница и балагур Колька, по прозвищу Афганец. Хозяйство его было большим и опрятным, но управляться ему приходилось одному, поскольку жена и дочь в такую глушь ездить категорически отказывались. Впрочем, Колька не скучал.

– О-о-о, какие люди и без охраны! – шумно приветствовал его хозяин. – А у меня как раз банька поспела… Смекаешь, Степаныч?..

Колькин влажный глаз хитро подмигнул старику и у того полегчало на душе. «Правильный человек, – подумал он. – С пониманием… Поможет…»

– Да ты, я вижу, и веничек смородиновый прихватил, – ухмыльнулся Колька, углядев томный блеск торчавшей из кармана бутыли. – Уважаю…

– Совет твой нужен, – напрямую сказал Степаныч. – Совсем одолели окаянные… Никакого житья трудовому человеку не осталось…

– Ну, за советом делом не станет, – твёрдо заверил его хозяин. – Как-никак, все мы родом из страны Советов… Да ты проходи, проходи… Там накрыто уже… Сейчас всё решим… Ты разливай пока…

Степаныч благодарно кивнул и засеменил по узенькой тропинке в сторону двухэтажной бани. Сердце его пело.

– Так значит, сом тебе нужен, – спустя пару часов, подытожил Колька.

– Сом… – мощно кивнул головой Степаныч, едва не падая из-за стола.

Цыганские глаза Афганца заискрились смехом.

– Так ведь нет тут никаких сомов, Степаныч… – проворковал он. – Нет, и никогда не было…

– Были бы – не пришёл, – буркнул старик, силясь твёрже поставить локоть на стол. – Ты мне лучше скажи, где мне его достать. Может, они в Рыбхозе имеются? Ты ж там… э-э-э… бываешь…

Колька счастливо улыбнулся.

– Бываю… Но сомов там нет… Проверено… Может тебе сазан подойдёт, а? Сазан он страсть какой хороший случается… Могу договориться…

– Да провались ты пропадом со своим сазаном! – взвился доведённый до отчаянья Степаныч. – Говорю тебе – сом и точка.

Колька тщательно потёр подбородок и, подцепив кусок колбасы, принялся старательно его жевать.

– Так что?.. – донимал его Степаныч. – Где мне сома достать, а?

– Тогда только рынок остаётся, – прожевав, ответил Колька. – Лучший способ… В райцентр тебе надо, Степаныч… В рыбные ряды… Там ух какие хорошие сомы бывают…

Степаныч пригорюнился. Про рынок он и сам сразу думал, если бы не одно но…

– Так сом-то, он того, денег стоит… – пробурчал старик. – А денег нет…

– Тогда – хана, – развёл руками улыбающийся Колька. – Тогда- сазан.

Степаныч почернел лицом и стиснул зубы.

«Напрасно только я на тебя, гадину, самогон самодержавный извёл, – подумалось ему. – И без тебя, подлеца, ясно, что в магазинах сомы имеются… Браконьер ты проклятый… Сдать бы тебя куда следует, да дел по горло… Тьфу на тебя, расхититель…»

Но вслух старик ничего не сказал. Допив свой стакан, он утёр рот и, со второй попытки, поднялся.

– Уже? – удивлённо вскинул брови Афганец. – Что ты рано нынче… Стареешь, Степаныч, стареешь…

– Моряк свою норму знает, – крепко держась за стол, отчеканил старик. – Полундра!..

Палуба внезапно качнулася под его ногами, но Степаныч сдюжил и не упал.

– Слушай, – вдруг оживился Афганец. – Что это мы… У тебя же мёд отменный имеется!

– Допустим, – ответил Степаныч, боясь отпустить стол. – И что?..

– А то, дурья твоя башка, что продашь ты свой мёд на рынке и купишь себе сома! – ответил Колька. – Килограмм на 10!.. Куликин твой весь изморосью покроется, когда его увидит… И ухи ещё себе потом наваришь на неделю… Сплошная выгода… Дело верное, надо только…

Но Степаныч не дал ему договорить.

– Что?! – проревел он, выпучивая глаза. – Торговать!? Я?! Ни за что!!!

С этими словами, он размашисто шагнул к двери, ударился о косяк и был таков.

Благоуханная ночь подхватила Степаныча под ослабшие руки и понесла его сначала в сирень, потом на стену дома, а после, прямиком на калитку. Только вывалившись в черноту переулка, старик немного отдышался и, покачиваясь, побрёл к дому, бормоча себе под нос проклятья.

***