Горящий мост

– Нет! – гаркнул он настолько громко, что все обернулись. Эрак наставил свой толстый указательный палец на Ивэнлин: – Ты можешь тут шататься, я не против, – продолжал он, – потому ты вернешься, это ясно как день. А вот насчет рейнджера я не уверен, еще пустится в бегство, несмотря ни на что.

Уилл, который как раз об этом и думал, постарался принять удивленный вид:

– Я не рейнджер. Я просто ученик.

Эрак фыркнул со смехом:

– Ну и что? Ты уложил тех уорголов у моста не хуже, чем любой рейнджер. Сиди-ка ты тут, будешь у меня на глазах.

Пожав плечами и вымученно улыбнувшись Ивэнлин, Уилл снова опустился на землю, со вздохом прислонясь спиной к валуну. Он знал, что пройдет минута-другая, и ему станет неудобно, но пока он ощущал блаженство.

Скандианцы продолжали разбивать лагерь. Скоро у них уже горел костер, а когда вода, принесенная Ивэнлин, вскипела, Эрак и Свенгал, достав сухой провиант, стали варить похлебку. Еда получилась довольно безвкусной, но она была горячей и сытной. Несколько минут Уилл печально вспоминал яства, которые готовились в кухне мастера Чабба. Все это теперь отошло в прошлое: замок, освещенный лучами солнца, домик Холта в лесу, Тягай, Джилан… Непрошеные картины оживали перед глазами. Юноше захотелось расплакаться. Он осторожно – так, чтобы никто не заметил, – смахнул слезы тыльной стороной руки. Похлебка вдруг окончательно утратила всякий вкус.

Ивэнлин будто почувствовала, что ее друга снедает печаль. Он ощутил на своей руке ее маленькую теплую ладошку и почувствовал ее взгляд. Но он не мог посмотреть на нее в ответ, боясь, что все же разрыдается.

– Все уладится, – прошептала девушка.

Уилл попытался ответить, но не смог произнести ни слова. Молча покачал головой, грустно глядя на ободранный бок деревянной плошки, которую дали ему скандианцы.

Они разбили свой бивуак в нескольких метрах от обочины, на верху отлогого пригорка. Эраку нравилось, когда все были у него на виду. И вот, из-за поворота дороги, в нескольких сотнях метров от них, показалась большая группа всадников, сопровождаемая отрядом уорголов, которые двигались быстро, не отставая от конской рыси. Ветерок донес мерное уханье уорголов, и Уилл почувствовал, как мурашки побежали по его телу.

Эрак повернулся к пленникам и приказал укрыться за валунами позади бивуака:

– Живо, вы оба! Бегом за те камни, если вам жизнь дорога! Это Моргарат собственной персоной на белом коне! Нордел, Хорак, встаньте к свету, прикройте их!

Уиллу и Ивэнлин не понадобилось повторять.

Низко пригнувшись, они нырнули в укрытие, образованное валунами. Двое скандианцев по приказу Эрака замаячили в круге света, отбрасываемого костром, отвлекая внимание приближавшихся всадников от двух фигурок, скрючившихся в полутьме.

Уханье, вперемешку с топотом лошадей и позвякиванием сбруи и оружия, приближалось, и Уилл растянулся на животе, одной рукой прикрывая Ивэнлин. Как и раньше, он низко надвинул на лоб капюшон своего плаща, так что его лицо скрывала ткань. Меж двух камней был небольшой зазор, и, зная, что идет на ужасный риск, но не в силах ничего с собою поделать, он приник к просвету.

Обзор был ограничен несколькими метрами видимого пространства. Эрак стоял на дальней стороне костра, лицом к приближавшимся всадникам. Скандианец специально сделал так, чтобы яркие языки огня плясали и мельтешили, создавая заслон между прибывшими и тем местом, где прятались Уилл с Ивэнлин. Если кто-нибудь из уорголов и посмотрит в их сторону, то упрется взглядом в слепящие блики огня. Неплохая идея, пришлось признать Уиллу.

Вскоре наступила тишина. Резко оборвалась мрачная песня уорголов, бряцание металла и топот копыт прекратились. Затем раздался голос – тихий и сиплый, похожий на змеиное шипение:

– Капитан Эрак, куда держишь путь?

Уилл прилип к зазору в камнях, силясь рассмотреть говорившего. Этот холодный и злобный голос, верно, принадлежит Моргарату. Чистая ненависть сочилась из него. Ненависть и сила. Мороз бежал по коже, и кровь стыла в жилах от этого звука. Уилла охватила тревога. Ивэнлин под его рукой вздрогнула.

Эраку, видимо, тоже было не по себе, но он держался с достоинством.

– Меня называют ярлом, лорд Моргарат, не капитаном, – спокойно проговорил он.

– Что ж, – отозвался холодный голос, – обязательно постараюсь запомнить, на тот случай, если вдруг когда-нибудь это будет представлять хоть малейший интерес для меня. Итак… капитан… – продолжал он, подчеркивая на сей раз обращение, – я спрашиваю: куда держишь путь?

Зазвенела сбруя, и Уилл увидел белого коня, двинувшегося вперед. Но это было не ослепительно-белое животное с лоснящимся крупом и густой гривой, на котором мог бы восседать доблестный рыцарь; это был бледный конь, с безжизненно тусклой шерстью. Громадный, мертвенно-белый, он дико вращал глазами. Изогнув шею, Уилл сумел рассмотреть руку в черной перчатке, придерживавшую упавшие на конскую шею поводья. Больше мальчик ничего не смог увидеть.