Горят огни

Девяносто четвертый еще не наступил, а в доме Снегиревых, увешанном новогодними гирляндами и игрушками, уже обсуждалось слияние с еще не особо крупным, но крайне перспективным бизнесом Владимира Елисеева. Лев Геннадьевич наконец начал прислушиваться ко всем своим детям, правда, старшие подозревали, что это лишь разовая акция в честь предстоящего праздника.

Анастасия, в отличие от Лены, не боялась идти вразрез с мнением отца и выступала против Елисеева со всей своей аристократической грациозной уверенностью, которой практически не унаследовали ее старшие брат и сестра, зато младшая получила за всех сразу. Игорь наблюдал, подстраивался: он давно понял, что с его собственным мнением здесь вряд ли будут считаться, а потому уже давно научился понимать эмоции и атмосферу дискуссии и принимать такую сторону, чтобы не впасть в немилость отца, от которого, к сожалению, зависело абсолютно всё.

Никто не понимал, почему Настя так яростно отстаивает право не объединять семейный бизнес с Елисеевым, партнерство с которым должно было бы в скором времени принести свои плоды. Но отец привык ей верить, Игорь привык подстраиваться под его настроение, а Лена — принимать сторону авторитетного большинства, если дело не касалось непосредственно финансов, в которых она разбиралась.

Правда, сейчас даже Лев Геннадьевич сомневался насчет позиции младшей дочери: он и не помнил, чтобы она хоть раз что-то доказывала настолько яростно, но он ведь привык верить своей Насте, а потому огласил решение отложить сделку до января. Дети не возражали, хоть и не понимали причин задержки. По правде говоря, старшие были только рады объединиться с Елисеевым, и даже Игорь находил этот бизнес выгодным вариантом, а самого Владимира — весьма интересным человеком.

Настя, не уважавшая в должной мере, казалось бы, вообще никого и не принимающая чей бы то ни было авторитет, обычно всё-таки делилась своими соображениями с братом, но в этот раз из нее и слова было не вытащить. В отличие от отца, она в самом деле считала его очень умным и порой даже заступалась за него перед суровым Львом, что еще больше раздражало Игоря. Отец его ни во что не ставит, но всецело прислушивается к этой соплячке, окончившей только школу, да и то с половиной троек в аттестате.

Лев Геннадьевич, однако, на следующий же день после шикарного новогоднего приема, организованного им самим, тоже стал резко против Елисеева. На вопросы старших детей он так и не ответил, да и вообще не дал никаких объяснений — они были не в его стиле — поэтому Игорю пришлось анализировать всю ночь чуть ли не по минутам, а Лене — подключать свое женское чутье.

На Новый Год в доме Снегиревых собрались близкие и не очень, но в большинстве своем влиятельные люди. Главными гостями были Жилинские — та самая Варвара, с которой так крепко сдружилась Настя, с мужем и сыном, и, конечно же, Владимир Елисеев. Леонид Жилинский был не менее влиятельным бизнесменом, и Игорь мог бы подумать, что сестра отталкивает слияние с Елисеевым лишь для того, чтобы впоследствии примазать к семейному делу мужа лучшей подруги, но эта мысль почти сразу была отправлена на помойку. Несмотря на многолетнюю зависть, Игорь слишком хорошо знал сестру, если ее вообще возможно было знать по-настоящему. Она была не таким человеком.

Восемнадцатилетняя Анастасия — пардон, Анастасия Львовна — восседала на диване, гордо закинув ногу на ногу, и со вкусом курила, невесомо держа длинными тонкими пальцами дорогую сигарету: почему-то только ей отец ни разу не сказал и слова против курения. Алая помада идеально сочеталась с такого же цвета платьем. До неприличия глубокое декольте и открытая спина, несмотря на вполне пристойную длину до колена, могли бы показаться вульгарными, но только не на ней: Анастасия одним лишь своим существом облагораживала всё, что находилось поблизости, и ее наряд не был исключением.

Один из фамильных комплектов — ее любимый, с гранатами — переливался от сияния гирлянд, отражался бликами в импровизированном боа из блестящей серебристой мишуры, и благодаря такой игре света даже Игорю сестра казалась неземной, чуть ли не богиней. Анастасия сверкала изумрудными глазами и скалила белоснежные зубы, и Игорь словил себя на мысли, что, встреть он такую женщину случайно на улице, сошел бы с ума: прочно и на всю жизнь. По иронии судьбы единственная такая, которую он встречал за все свои двадцать восемь лет, была не только его сестрой, но временами — сущим чудовищем. Таким прекрасным, что сколько бы Игорь за все эти годы ни пытался ее ненавидеть, но по-настоящему так и не смог.

Игорь про себя отметил, что из всех гостей не было ни одной особи мужского пола, кто бы не пожирал ее взглядом. Ему не раз приходилось отваживать назойливых ухажеров от Лены, но Настя удивительным образом всегда справлялась со всеми сама, хотя повышенный — чересчур повышенный — интерес к сестре не мог не напрягать старшего брата. Наверное, только Жилинский, с чьим сыном сейчас играл пятилетний Никита, не смотрел ни на кого, кроме своей жены.