Горят огни

Варвара, несмотря на воинственное имя, казалась ангелом, спустившимся с небес. Она была словно соткана из света, и было вдвойне неясно, как они с Настей вообще смогли найти общий язык, не то что стать лучшими подругами. Вокруг нее, как и вокруг Анастасии, всё остальное меркло, и Игорю подумалось, что Лена не получала в этот вечер такого внимания, сколько бы ни старалась; впрочем, она уже вовсю кокетничала с каким-то молодым человеком, имени которого Игорь даже не запомнил.

Незадолго до полуночи приехал последний гость, который еле добрался к Снегиревым из-за поднявшейся к вечеру метели. Александр Грейсон был умен, молод, хорош собой, владел успешным бизнесом в Англии, а главное — состоял в самом что ни на есть прямом родстве с небезызвестными Лондонскими Адамсами. Наверное, он затмил даже Елисеева, который, на минуточку, был другом семьи и уже практически полноправным партнером, на что не переставал надеяться Игорь.

Анастасия держалась уверенно, и всё же от внимательных глаз не ускользнуло, что она ненавязчиво покидает любое место, где в радиусе метра от нее оказывается Владимир Елисеев. Она была так увлечена, что даже не вышла встретить нового гостя, и впервые встретилась с ним взглядом только тогда, когда под бой курантов столкнулись их бокалы с шампанским. Игорю даже не нужно было смотреть, чтобы в голове включить отсчет.

Раз, два, три — звон бокалов. Четыре, пять, шесть — задумчивые серо-голубые глаза находят зеленые, живые, словно горящие огнем. Семь, восемь, девять — легкая улыбка алых от помады губ и прямой изумрудный взгляд. Десять. Одиннадцать. Двенадцать. Александр Грейсон потерял голову, крепко и не исключено, что навсегда: все теряли. Наступил тысяча девятьсот девяносто четвертый.

На этом наблюдательские способности Игоря брали перерыв: в конце концов, он и сам был здесь с женой, хотя в последнее время они ссорились всё чаще: Инне категорически не нравился Снегиревский бизнес, да и бизнес в целом, и порой она просто требовала, чтобы муж вернулся в науку.

Зато от Лены тоже не ускользнуло, как быстро и в то же время грациозно Анастасия перемещалась по залу, стоило только Владимиру замаячить на горизонте. Как только проницательная старшая сестра заметила, что младшая и вовсе покинула помещение, а вслед за ней направился и Елисеев, она услала какого-то очень уважаемого кавалера за шампанским, враз забыв про попытки его закадрить, и рванула за Настей, не забывая при этом держать осанку и приветливо улыбаться всем вокруг.

Плодом ее стараний стал подслушанный разговор, и Лена, от волнения забыв про манеры, с детства прививаемые отцом, закусила кулак, чтобы случайно себя не выдать: невозможно было молчать, узнав такой секрет. Владимир, подопечный, а впоследствии и просто компаньон отца, друг их семьи, был без ума от Насти. Этого следовало ожидать, наверное: вокруг младшей Снегиревой мужчины укладывались штабелями — но Елисеев никак не проявлял себя публично, не совершал безумных подвигов и даже не горланил серенады под окном. Ведерные букеты он приносил не только Насте, но и самой Лене, и даже маме, поэтому их глупо было расценивать как нечто большее, чем дружеский знак внимания: цветы в этом случае были скорее символом уважения или хотя бы просто вежливости, чем выражением чувств в женщине.

— Анастасия, — шептал Елисеев. — Что я делаю не так?

— Владимир Семенович, — подчеркнуто холодный женский голос, — давайте закончим уже наконец этот бессмысленный диалог. Я не первый раз повторяю: я вас не люблю.

— Да ты вообще хоть кого-нибудь способна любить? — Елисеев едва не срывается на крик, и Лене даже становится его жаль, ведь она как никто другой знает: сестра никого не подпускает ближе, чем на пушечный выстрел.

— Свою семью, — тихо и уверенно отвечает Настя.

Лена видит лишь тени, но даже по ним понимает, что сестра разворачивается и собирается вернуться к гостям. Нужно срочно бежать, иначе Настя поймет, что она подслушивала. Уже покидая жилую часть дома, Лена оборачивается в последний раз, и замечает — или ей только кажется? — как одна тень сжимает руку другой.

Наверное, всё-таки показалось, ведь никакого шума не последовало. Настя возвращается в зал минутой позже Лены: старшая сестра как раз успевает сделать вид, что всегда тут была. В облике младшей ничего не поменялось: она была всё так же безупречна, разве что ненавязчиво прятала за мишурой покрасневшее запястье. Лена видит, как к Насте подходит Александр Грейсон, говорит что-то. Она немного рассеянно улыбается и шутит, театрально взмахнув рукой: вместо ин-яза ей и правда лучше было поступать во ВГИК на актерское.