Горят огни

За выходные всю Москву занесло снегом, и я жалею, что вовремя не подумала о теплой одежде: теперь придется мерзнуть в осеннем пальто. Ситуация усугублялась и тем, что Костя с Ником куда-то уехали ни свет ни заря, и нам снова предстояло топать пешком: почему-то Таля категорически не хотела ездить на такси. Я пробовала сопротивляться, ведь осенние ботильоны, да еще на каблуках, никак не предназначены для прогулки по заснеженному частному сектору, но легче научить слона танцевать балет, чем переубедить сестру: пришлось смириться.

Почти всю дорогу я мечтала о том, как в восемнадцать лет пойду учиться на права, чтобы при надобности самой завозить и себя, и Талю куда только душа пожелает, но не могла отрицать, что на улице было по-настоящему красиво. Путь до школы выглядел волшебно в любое время года, и Таля была права, когда уговаривала меня пройтись по нашим любимым местам: здесь всегда начинаешь чувствовать гармонию с собой и единение с природой.

— Так что всё-таки у вас с Димой? — наконец решилась спросить я. — Ты решила посвятить его в эту историю с кольцами. Такого можно было ожидать от кого угодно, только не от тебя.

Сестра нахмурилась.

— Он очень чуткий, заботливый, — она едва заметно улыбнулась, — да и вообще лучше всех парней, с которыми я когда-либо была знакома. Но нет, мы не встречаемся, если ты об этом, — с грустью в голосе добавила она.

Я слишком хорошо знала Талю, и подобное было ей несвойственно от слова совсем. А ведь она даже перестала наряжаться в школу, как на ковровую дорожку, — хотя еще не так давно пыталась таким образом привлечь внимание Макса. Неужели совсем по-настоящему влюбилась?

— А на своих картах гадала?

— Гадала, — подтвердила сестра. — Там вообще всё сложно и ни одного вразумительного ответа.

Хотелось с видом победителя сказать, что я ведь говорила о том, что глупо верить в гадания всерьез, но вместо этого я произношу совершенно другие слова.

— Может быть, это потому, что всё в ваших руках?

— Это сложно, — повторяет Таля. — Кажется, я ему даже нравлюсь, но я не могу перестать думать о Зое, — сестра старательно смотрит под ноги, словно боится, что я прочитаю всё в ее глазах. — Я знаю, что они не были парой, но если бы она была жива…

— Тогда бы тоже не были, — я перебиваю ее с мягкой улыбкой. — Дима никогда не видел в Зое женщину, он воспринимал ее как младшую сестру.

— Но Зоя его любила, — упрямо твердит сестра.

— Любила, — подтверждаю я. — Она погибла, чтобы он жил, и хотела только, чтобы он был счастлив, — заметив, что Талю не сильно убедили мои слова, добавляю: — Всегда хотела.

Мы уже на пороге школы, и я радуюсь тому, что до звонка еще целых пятнадцать минут. Мы втихоря прошмыгиваем мимо гардероба, на ходу снимая пальто, и на всей скорости поднимаемся на третий этаж. Когда похолодало, мы решили не упускать свои привилегии и оставлять верхнюю одежду в учительском шкафу в кабинете английского, ведь учителем был наш брат. После возвращения Кости мы как ни в чем не бывало продолжили делать то же самое.

Переобувшись в удобные кеды, которые хранились в том же шкафу, мы привычно уселись за первую парту. Костя пришел только со звонком, когда весь класс уже был на своих местах, и, как и мы с Талей, еле дождался конца урока.

— Они абсолютно одинаковые, — утверждает парень, поднеся оба перстня поближе к окну. Мы смотрим на них во все глаза, но тоже не находим разницы. — Но я не профессионал, лучше сегодня же снова наведаться к ювелиру.

Мы с готовностью принимаем эту идею и уже собираемся отправиться на математику, но звенит звонок, а значит, нам впору готовиться к ужасной смерти от руки математички. Взглянув на нас, Костя обреченно вздыхает.

— Посидите пока здесь, а лучше займите чем-нибудь пятиклашек, — на наше молчаливое недоумение он отвечает: — Пойду отпрошу вас у Ирины Витальевны.

Довольные внезапной удачей, мы провожаем Костю и запускаем в кабинет пятый «А». Они уже хорошо нас знают: пару раз мы прикрывали Ника, когда ему срочно нужно было уехать по делам. Кости долго нет, и мы успеваем проверить домашнее задание и озвучить новую тему урока, как он наконец возвращается. Озадачив класс чтением какого-то текста, Костя подходит к нам.

— Будете мне должны, — ворчит он и едва слышно добавляет: — Я думал, ваша математичка и меня сейчас сожрет.

Мы стараемся не смеяться, и потому, пробормотав сдавленное «спасибо», усаживаемся за последнюю парту, чтобы сразу отработать долг проверкой тетрадей. Остаток урока пролетает незаметно, а вот следующие четыре похожи на пытку: время тянется мучительно медленно, а нам не терпится поскорее отправиться к ювелиру.

Дементий Кириллович встречает нас так, словно заранее знал о нашем визите. Старик снова начинает меня пугать, но я не подаю вида, а вот Таля приходит от него в полнейший восторг, особенно тогда, когда слышит совет сменить фамилию.

— Не забывайте своих корней, — наставляет он, — и никогда не оставляйте семью. История знает много примеров, когда расплата за это была слишком высока.