Горят огни

— Ты уверен, что нам сюда? — уточняю я.

С болезненно-ехидной ухмылкой парень переводит взгляд со здания на меня и обратно.

— На все сто.

Кое-как мы дотаскиваем раненого наемника до автоматических дверей, которые заботливо пропускают нас внутрь, и я, сгибаясь под тяжестью его веса, уже готова попросту свалиться с ног, как кто-то забирает груз с моих плеч. Я соображаю достаточно хорошо, чтобы сразу же выпрямиться и поднять взгляд — до этого я смотрела почти только под ноги — и по-быстрому оценить обстановку.

Офисное здание встречало нас просторным светлым холлом в бежево-голубых тонах; на удивление, здесь еще вовсю кипела жизнь, хотя по моим представлениям часы должны были показывать не меньше семи вечера. Вдалеке виднелись лифты, но рассмотреть подробнее я не успела: всего через два метра от входа в здание расположился турникет, а сбоку от него — охранный пост. Именно один из охранников и пришел мне на помощь; краем глаза я заметила, что другой «принимает» раненого у Кости.

— Здравствуйте, Константин Леонидович, — приветствует тот, что ближе ко мне. — Как я могу к вам обращаться? — его тон нейтрально-вежлив, но в глазах пляшут искорки любопытства.

— Джина Александровна, — я всеми силами стараюсь показать дружелюбную улыбку.

— Снегирева, — на всякий случай поясняет словно выросшая из-под земли Таля. — Талина Романовна Власенко, ее сестра, — представляется она.

— Очень приятно, — охранник расплывается в улыбке. Другой смотрит на нас с недоверием, и это начинает меня раздражать, но практически сразу нас проводят дальше, какие-то люди подхватывают полумертвого наемника на носилки и уходят в неизвестном направлении, а Костя направляется к лифтам.

— Идем, — зовет он.

Нам ничего не остается, кроме как следовать за ним. Вокруг полно народу, и все они пялятся на нас — именно на меня и на Талю — как на восьмое чудо света. С Костей только здороваются, не выражая к нему такого запредельного интереса, хотя его наверняка здесь хорошо знают.

— Где мы? — спрашиваю я, как только двери лифта захлопываются, и мы остаемся в кабине втроем, без лишних глаз и ушей.

— В нашем офисе, — отвечает парень. Похоже, ситуация начинает его забавлять.

Мне хочется спросить, в каком из всех, но я вовремя понимаю: в том самом, где решаются самые важные вопросы и делаются самые важные дела. Странно, что я не додумалась сразу, что здесь и работают нужные медики. А может, просто не могла представить, что оказалась в том самом офисе, который так часто упоминался при мне, да еще с такими таинственными интонациями? Именно здесь «обитают» все, кто руководит по-настоящему серьезными — и совершенно нелегальными — делами. Мы в сердце семьи.

Мы поднимаемся на четырнадцатый этаж, о чем лифт, остановившись, оповещает нас механическим женским голосом. Снаружи глазам открывается квадратный коридор, из которого ведут несколько дверей — я не успеваю сосчитать, но кажется, их четыре — и Костя уверенно ведет нас во вторую слева, на которой написано его имя.

Не успеваем мы толком зайти внутрь, как к нам подлетает мужчина неопределенного возраста. Мне кажется, что он излишне суетится, рассыпаясь в приветствиях, и несколько раз случайно задевает меня или Талю локтем, даже не замечая этого.

Когда поток речей встречавшего нас человека иссяк — не без Костиного участия — парень наконец представляет:

— Это Кеша, мой секретарь.

Я стараюсь не думать о том, что имя известного мультяшного попугая как нельзя лучше подходит этому человеку.

— Может, лучше по имени и отчеству? — осторожно предлагаю я.

— Ни в коем случае! — восклицает Кеша, не переставая улыбаться. Господи, цирк-шапито на выезде.

Я уже собираюсь задать вопрос, почему, но Костя, прочитав это по моему лицу, отвечает еще до того, как я успеваю открыть рот:

— Задолбаешься произносить, — мычит он себе под нос, а затем, поняв, что просто так меня не убедить, вздыхает.

Секретарь сразу же приходит на помощь.

— Меня зовут Иннокентий Терентьевич, — с немного виноватым видом объясняет он. — Мне и правда удобнее, когда меня не называют так, — он улыбается. Я не могу с ним не согласиться: мне хватает и Дементия Кирилловича, при обращении к которому у меня каждый раз ломается язык.

Приняв мое молчание за согласие с доводами, Костя уже собирается представить нас с Талей, но Кеша снова его опережает:

— Я уже осведомлен. Джина Александровна, Талина Романовна, — секретарь едва заметно подмигивает нам, — добро пожаловать.

— Спасибо, — нестройно отвечаем мы.

Господи, как же я устала. И как только у мамы получалось всегда сохранять лицо? Когда Костя направляется в кабинет, мы с сестрой без сил падаем на один из диванчиков в приемной: вряд ли парню прямо сейчас понадобится наше присутствие, а мы хотя бы успеем осмыслить сегодняшний день.

Подумать в тишине не выходит: только Костя скрывается за дверью, как перед нами вырастает Иннокентий.

— Не желают ли дамы переодеться?