Горят огни

Я пытаюсь придумать вразумительный ответ: во мне только появляется желание засадить пулю между глаз этому мерзавцу, который позволяет себе такие высказывания, — но сразу после его слов происходит несколько событий. Ник вскакивает со своего места и в один прыжок оказывается рядом с Аникеевым; дядя внушительно прокашливается, глядя на последнего, но ни Аникеев, ни брат не успевают ничего сделать, потому что Костя оказывается быстрее. Моментально наклонившись через стол, он за воротник подтягивает Аникеева к себе и бьет его по лицу четким выверенным ударом.

Дядя прокашливается снова, и Костя с Ником нехотя рассаживаются на свои места.

— Не извиняюсь, — неловкую тишину нарушает Костя, ловя мой благодарный взгляд.

Счет в моей голове перевалил уже за сотню, и я, наплевав на все приличия, достаю пачку сигарет. После нескольких затяжек способность трезво мыслить возвращается, и я лениво откидываюсь на спинку стула.

— Почему бы нам не усыпить бдительность Елисеева?

— И каким образом? — спрашивает дядя, вытирая пот со лба.

Улыбка растягивается до ушей сама собой.

— Устроим новогодний прием вроде того, на каком познакомились мои родители, — окидываю победным взглядом зал. — Только организуем его не дома, а в особняке, он как раз почти полностью готов.

— А помимо партнеров пригласим и потенциальных союзников, — воодушевленно подхватывает Таля. — Сделаем всё намного масштабнее, — сестра на мгновение задумывается, — а Елисеев пусть думает, что мы расслабились и не представляем угрозы.

В ответ дядя качает головой.

— Боюсь, он слишком хорошо помнит девяносто четвертый год, и, судя по тому, что ты рассказывала, до сих пор не хочет смириться, — он прав, но разве теперь нам и дальше придется шарахаться, давая Елисееву всё больше и больше власти? — Если мы соберем всех наших сторонников, в особняке или где бы то ни было, он не упустит случая напасть и покончить со всеми разом.

— Как будто он сам сильно бессмертный, — хмыкаю я. — А вообще мне решительно не нравится, что мы порой прячемся от него, как кролики от удава, — я закуриваю новую сигарету, — основатель семьи был львом в человеческом обличии, и мне очень жаль, что из его детей львицей стала только моя мама, — прекрасно осознаю, что поднимаю сложную тему, и мне не стоит вызывать болезненные воспоминания, но подобная манипуляция сразу же дает желаемый результат.

— Хорошо, — вздыхает дядя, потирая переносицу, — что ты предлагаешь?

Я сразу же беру инициативу в свои руки.

— Было бы неплохо установить охрану, желательно усиленную, — на этом мои идеи заканчиваются. Наверное, дядя был прав, и мне вообще не нужно лезть в семейные дела.

* * *

— Мам, ты же знаешь, что я терпеть не могу пиджаки, — раздраженно вздыхаю я, сжимая в руках протянутый мамой черный жакет.

— Прости, дорогая, но таков дресс-код для переговоров.

Мама крутится перед зеркалом, поправляя макияж с практически неизменной алой помадой. Ее кричаще-красный костюм вызывает сомнения в том, что ее родного отца, а моего дедушки, не стало буквально несколько часов назад, и я не могу удержаться, чтобы не спросить, не слишком ли яркий наряд она выбрала для траура.

— Кто-то из семьи должен, доченька, — шепчет мама. Она старается не подавать вида, но от меня не скрывается то, что ее буквально разрывает на части от утраты.