Горят огни

Я наконец-то начинаю чувствовать нас всех настоящей семьей, и всё недоверие, что было, постепенно исчезает, оставляя место для новых воспоминаний и более крепких связей, чем простое родство. Я знаю, как легко рушится такая идиллия, а потому стараюсь сберечь ее, как только могу, и надеюсь, что мама успела испытать ту же теплоту, несмотря на все недомолвки и неприязни; если же нет, то искренне верю, что и она, и папа даже с того света чувствуют всё через меня.

Мы всё-таки находим бумаги, утверждающие, что члены семьи, не имеющие доли в бизнесе, имеют не намного меньше прав на принятие решений, и Таля со спокойной душой включается в дела. Дедушка почти не разделял чистый бизнес и криминал: может, в девяностые так у всех было — но теперь границы стали более четкими, вероятно, с дядиной подачи, а может, просто время не стоит на месте, и порядки стали другими. Поэтому формально лично у Тали ничего нет, но на то ведь мы и семья. В офис мы больше не приезжаем, и не только потому, что у нас нет на это ни минуты: прямо сейчас наши с сестрой кабинеты, отведенные нам по дедушкиному проекту офиса, превращаются из пустых помещений в уютные и удобные рабочие места.

За всей суетой я даже не замечаю, как приближается середина декабря, а вместе с ней — и мой день рождения. Вечером четырнадцатого я расставляю книги в библиотеке — между прочим, уже второй день подряд — и только тогда вспоминаю, что, наверное, семнадцатилетие надо как-то отметить. Интересно, как вообще проходили мои предыдущие дни рождения? Я совсем ничего не помню, впрочем, вполне ожидаемо, но думаю о тихом семейном ужине: возможно, в каком-нибудь ресторанчике, чтобы нам с бабушкой не пришлось ничего готовить.

Я собираюсь работать до победного — по моим расчетам, должна справиться где-то часов до двух — а после переночевать в особняке, но моим планам не суждено сбыться. В районе восьми вечера Таля настойчиво выпроваживает меня из библиотеки, и мы вместе отправляемся домой, где бабушка, как и всегда, уже заждалась. Костя и Ник, которые сегодня трудились вместе с нами, остаются, и нам приходится вызывать такси, хоть Таля их и не любит.

Следующий день начинается для меня не с выгула Бродяги, а с душераздирающе громких воплей сестры. Я еще не успеваю проснуться, но даже сквозь сон слышу Талин голос и улыбаюсь: когда я только приехала в Москву, почти каждое утро начиналось именно так.

— Вставай, а то всё самое интересное проспишь, — лениво потягиваясь и мыча что-то в ответ, я вдруг подпрыгиваю на кровати, когда меня прошибает мысль о том, что сегодня пятнадцатое декабря. — С днем рождения! — кричит сестра и бросается меня обнимать. Я с готовностью обнимаю ее в ответ, и мы неуклюже валимся на пол. Разлепив объятия и отдышавшись, Таля продолжает: — Там уже бабушка ждет, но я не выпущу тебя из комнаты, пока не отроешь мой подарок, — она протягивает мне внушительных размеров коробку.

Развязывая ленту, я натыкаюсь глазами на надписи сбоку коробки. Конечно, я понимаю только по-английски и по-русски, но, кажется, «Франция» и «Париж» на всех языках выглядят одинаково.

— Боже мой, платье, — я невольно ахаю, — оно ведь страшно дорогое, наверное, — то, что лежит в коробке, больше похоже на произведение искусства, и я даже прикоснуться к нему боюсь, не то что примерить. — Спасибо, — я улыбаюсь, наверное, совсем по-дурацки, но сегодня мне можно.

— Ручная работа, — Таля сияет, — но деньги — это, вроде бы, единственный аспект жизни, который не является для нас проблемой, разве не так?

Я не могу не согласиться, и только сейчас вспоминаю, что совсем забыла о хоть мало-мальской организации сегодняшнего дня.

— Черт, — я хлопаю себя по лбу, — совсем забыла вчера заказать столик в ресторане, — надеюсь, хоть где-нибудь в городе остались свободные места, но это маловероятно: сегодня суббота.

— Всё под контролем, — сестра хлопает меня по плечу, — мы уже арендовали «Метрополь». Но ты пока этого не знаешь, — Таля прикладывает палец к губам. — Ребята меня съедят, если узнают, что я проболталась.

Когда мы наконец покидаем комнату и заходим в столовую, там оказывается не только бабушка, а добрая половина семьи. Вместо чашки с кофе с моей руке оказывается бокал шампанского, которое на поверку бодрит не меньше, и я принимаю кучу поздравлений: это только от самых близких, которые приехали сюда, а телефон я предусмотрительно оставила в комнате хотя бы до окончания праздничного завтрака.

Когда я торжественно задуваю свечи на торте — между прочим, из Костиной кофейни — а дядя вручает мне восхитительные старинные малахитовые серьги и уезжает вместе с Леонидом Викторовичем, презентовавшим «Паркер» из лимитированной и еще не вышедшей в продажу коллекции, мы помогаем бабушке убрать со стола, попутно обсуждая планы на день.

— Сегодня никакой работы и никаких дел, — предупреждает Ник.