Горят огни

Не то чтобы мне очень сильно хотелось — всё-таки до вечера мы собирались успеть на каток и в кино — но я соглашаюсь с братом, приняв самый серьезный вид. Мне не мешало бы переодеться во что-нибудь потеплее, вроде свитера, который к дню рождения для меня связала бабушка, и я тихонько прошмыгиваю в свою комнату: будет здо́рово еще и накраситься, благо, времени вагон: Таля вообще ушла мыть голову.

Как только я подхожу к зеркалу, то снова слышу щелчок и тихий шорох дерева о ковер и оборачиваюсь: на пороге стоит Костя. Он так давно не заходил ко мне в комнату через дверь, что ситуация сама по себе уже кажется необычной, и только потом я вспоминаю, что в кои-то веки у нас свободный день, когда мы вдвоем оказались дома не ночью.

— Хотел тебя поздравить, — парень улыбается, — держи, — он протягивает мне прямоугольный сверток, перевязанный золотой лентой.

— Откуда ты узнал, что я больше всего люблю, когда подарок запакован в бумагу? — его улыбка становится шире, и мне не остается ничего, кроме как разорвать обертку. — Боже, ты серьезно? Это же самое первое издание «Гарри Поттера»!

Я с визгом бросаюсь парню на шею, так, что он едва не валится с ног. Если забыть о том, что такая книга стоит бешеных денег, то ее всё равно невероятно сложно достать: тираж был очень маленьким. То, что Костя потратил столько времени — и где только он его выкроил? — на то, чтобы меня порадовать, заставляет мое сердце таять. Два дня подряд расставляя книги в библиотеке, я встречала много редких и даже древних изданий, но все они — ничто по сравнению с любимой историей о мальчике, который выжил, тем более, когда в обложку вложено письмо из Хогвартса и билет на Хогвартс-экспресс.

Мы решаем добраться до места назначения пешком, тем более, что и Ник, и Костя уже успели выпить и не могут вести машину. Как только мы сворачиваем с нашей улицы, я достаю пачку сигарет: курить хотелось нещадно, а я еще не дошла до того уровня бессмертия, чтобы делать это при бабушке. Сразу же брат протягивает мне зажигалку от «Картье» в фирменной подарочной коробке.

— С днем рождения, — произносит Ник. — Бабушка убьет меня, если узнает, — бормочет он, а в ответ я смеюсь. На самом деле бабуля рано или поздно закопает нас всех за всё, что мы от нее скрываем, но лучше пока что об этом не думать.

В центре нас уже ждет Димас, обещающий вручить подарок в более укромном месте. В общем-то, я вообще ничего не ждала и радовалась уже тому, что друг нашел время встретиться, но теперь было до жути интересно, что же он приготовил такое, что нельзя доставать на улице, битком набитой людьми.

Это оказывается пистолет: небольшой черный «глок», очень похожий на Костину «беретту», только меньше размером и легче примерно в два раза — как раз то оружие, которое будет удобно лежать в моей небольшой руке. Дима вручает его тогда, когда мы снова заходим домой, чтобы переодеться для ресторана; тогда же к нам подъезжает и Тоха, который, только спрятавшись от бабушкиных глаз, протягивает мне нарядный пакет с черной кожей внутри.

— Тут портупея с кобурой, — объясняет он, — специально под твой пистолет, кстати, — по их переглядываниям с Димой я понимаю, что ребята спланировали совместный подарок.

В пакете находится и пиво для Бродяги, который тоже не прочь отметить мой день рождения, а еще очень рад Тохе, которого не забыл, несмотря на прошедшее время. Пока друзья окружают пса любовью и заботой, мы с Талей спешно меняем наряды — разумеется, я надеваю платье, подаренное сестрой сегодня утром, — и делаем более подходящий макияж. В нас плещется уже по бутылке шампанского, и сохранять трезвую голову становится сложнее и сложнее, но в семнадцать лет простительно всё, наверное: главное, случайно не споткнуться на шпильках, я ведь так и не сдержала свое обещание по поводу каблуков.

В «Метрополе» мы оказываемся одновременно с Люсей и Пашей. Таля объясняет, что ресторан только для молодежи, и если честно, я этому рада: несмотря на то, что напряжение между мной и дядей Игорем ушло, рядом с ним мне всё еще сложно не думать о семейных делах. Других сверстников, связанных с бизнесом, тоже нет, и это не может не радовать: сегодня здесь собрались только самые близкие.

Я честно стараюсь не пить много, но получается плохо, как и практически всё, за что я берусь. Успокаивает то, что вряд ли кто-то из ребят к концу вечера трезвее меня, и то, что бабушка, понадеявшись на самостоятельность внуков, ложится спать еще до нашего возвращения, потому что мы с Костей, забыв о конспирации, не перестаем целоваться даже в коридоре. Сегодня и Дима, и Люся с Пашей, и даже Тоха ночуют у нас, и я уже начинаю лихорадочно придумывать, куда всех положить — гостевая спальня всего одна — но ребята каким-то образом распределяются сами, а мы с Костей, не прерывая очередного поцелуя, вваливаемся в мою комнату.