Горят огни

Чтение, конечно же, не идет, и я через строчку сбиваюсь с текста в мысли о дальнейшем плане. Я читаю о гибели Сириуса и на глаза сами собой наворачиваются слезы, но я тут же загоняю их обратно: не хватало еще, чтобы потек макияж. Я думаю о том, что у нас есть все шансы навсегда остаться в ближайшем лесу, и хочется плакать навзрыд, но я только крепче жмусь к Косте, чтобы на том свете, если вдруг не повезет, было, что вспоминать.

Разумеется, нам не везет: всем нам, потому что, оторвавшись от бесконечных страниц, я вижу, как кто-то открывает дверь джипа изнутри, собирается выйти к нам.

— Перелазь назад и прячься под сиденья, быстро, — командует Костя, — Смольянинов, ты на пассажирское место.

— Ты сдурел? — я останавливаюсь, так и не решив, утверждение это или риторический вопрос. — Никуда я не полезу, — вместо этого проверяю пистолет. — Между прочим, из нас троих только я необходима Елисееву живой.

Если не дождемся наших ребят, придется драться, но шансы у нас невелики: осенью, когда мы были втроем с Костей и Талей, у сестры хотя бы было оружие, пусть она его и не использовала. У нас хотя бы было укрытие и небольшая фора, чтобы занять более-менее удобные позиции, сейчас же у нас нет почти ничего, только два пистолета да перепуганный до смерти Артем Смольянинов.

— Мы есть друг у друга, — умиротворяющим голосом напоминает Костя, словно прочитав мои мысли, и невесомо целует меня в лоб. — Что бы ни случилось, я люблю тебя, — еще тише шепчет он.

Ответить я не успеваю: к нашей машине стремительно приближается человек. Молодой совсем, светловолосый, не очень высокий и щуплый, словно подросток, в зеленом клетчатом пальто, которое ему совсем не идет: пока я отчаянно пытаюсь соображать, мозг сам собой подмечает совершенно ненужные детали. Он стучится в водительскую дверь, и Костя нехотя опускает стекло.

— Какие-то проблемы?

— Если только у вас, — паренек скалит зубы.

— Поясни, — я наклоняюсь влево, так, чтобы меня было хорошо видно и слышно.

— Не здесь, — кривится незнакомец, — выйдешь — поговорим, — Костя сразу открывает дверь, порывается встать, но сразу слышно: — С тобой, Жилинский, я уже наговорился. Пусть выйдет женщина.

Костя мертвой хваткой цепляется в мою руку, не давая даже пошевелиться толком, закрывает стекло обратно и даже блокирует двери.

— Ты никуда не пойдешь, поняла?

Я вздыхаю.

— Нужно потянуть время, а это наш шанс, — специально поворачиваюсь так, чтобы по губам нельзя было понять, о чем я говорю. — Ничего он мне не сделает. Откуда он тебя знает? Вы знакомы?

— Это Богдан Синицын, мы учились вместе с первого класса, — Костя морщится, как от навязчивой зубной боли. — Мерзкий тип, если честно. Ты разве не запомнила его с переговоров?

Я отрицательно мотаю головой. Богдан? Кажется, Смольянинов говорил, что так зовут его родного сына. Всё сходится: фамилия Елисеевского зама как раз Синицын, это я очень хорошо запомнила еще летом. Остается только уточнить у Артема, но мне даже спрашивать не приходится: одноклассник сам подает голос.

— Он по мою душу приехал, — мертвенная бледность на лице Артема понемногу возвращается к здоровому цвету лица, — так что можете оставаться тут. Я сам выйду.

Я улыбаюсь натянуто, скрываю подступившее раздражение, чтобы не накалять атмосферу еще сильнее.

— Он ведь сказал, что будет говорить только со мной. На тот свет всегда успеешь, а я постараюсь заболтать его до приезда наших ребят. Кстати, — добавляю я, перевешиваясь через Костю и нажимая на кнопку разблокировки дверей, — было бы неплохо их поторопить.

Мягко высвобождаю руку из Костиных пальцев, коротко целую его напоследок и выхожу из машины в промозглый февраль. Кутаюсь поплотнее в шубу — ветер с поля нешуточный — и уверенно подхожу к Богдану Синицыну.

— Я знал, что ты согласишься, — бесцветно констатирует он.

Я пытаюсь кивнуть, но кивком это странное рваное движение назвать сложно. Ничего не говорю, жду, пока собеседник сам скажет хоть что-нибудь еще, но он только уводит меня дальше в поле. Хорошо, хоть не в лес, за деревья, ведь тут мы хотя бы у всех на виду. В лесу, конечно, можно застрелить его к чертовой матери, но во-первых, это оберется проблемами для всех нас, а во-вторых — так получится нечестно.

Богдан Синицын вышел к нам без охраны и даже не проверил меня на наличие оружия — а у меня оно было с собой — и вел себя довольно беспечно для серьезного человека, даже слишком. Хотел побеседовать на равных или просто пытается усыпить бдительность? В любом случае, расслабляться не стоит.

Пришлось идти за ним и мысленно отсчитывать секунды и минуты: часов-то у меня не было. Специально растягивая шаги, я медленно вступала то в снег, то в лужу и только радовалась, что обула сегодня удобные ботинки. В голенище припрятан еще и нож, так что я не пропаду при любом раскладе. Вот бы еще Костя с Артемом оказались в более завидном положении, чем заложниками в собственной машине.