Горят огни

Ник был прав, что мне бы научиться нормально, только брат был вечно занят и с осени так и не дал мне ни одного урока. Сам он стрелял так расслабленно и уверенно, словно провел за тренировками не один год и постоянно оттачивал мастерство еще больше; собственно, так оно и было. Мне же просто везло всё время, но если собираюсь в открытую выступить против Елисеева, то научиться придется.

Вздохнув, я переместилась к обычным круглым мишеням: наверное, с них и стоило начинать. Умная система озвучивает каждый результат: выше шести ни разу не попала, было несколько промахов. Спустя десять выстрелов я слышу механическое: «сорок два из ста». Вздох.

Ладно, я готова проторчать здесь и до вечера, пока не станет получаться.

Я расстреливаю еще с десяток мишеней, но совершенно не понимаю, почему итоговое число не поднимается выше пятидесяти. Один раз получилось пятьдесят шесть, но это скорее по случайности, а следующий результат и вовсе позорно ниже сорока.

* * *

— Есть три точки: целик, — папа указывает на выступ в начале ствола, — мушка, — она находится в конце, я и сама знаю, — и мишень. Возьми пистолет двумя руками, соедини все точки в одну линию и стреляй, здесь нет ничего сложного.

Я предельно сосредоточена, но руки ходят ходуном, и прицелиться никак не получается, поэтому я нажимаю на спусковой крючок просто чтобы папа не принял меня за тугодума. Действие весьма опрометчивое: хоть я и попадаю в мишень, пулевое отверстие оказывается где-то между тройкой и четверкой. Руки неприятно сводит отдачей, но я стараюсь не подавать виду: если всем это ничего, то и мне тоже.

— Хотя бы попала, — констатирует папа, попутно обдумывая мои перспективы. — Пробуй еще.

Спустя полчаса пустых стараний и потраченных у нас обоих нервов, папа почти сдается.

— Я целюсь, как ты показывал, — смущенно оправдываюсь я. — Оно почему-то не получается, вот и всё.

Папа улыбается, но я вижу, что его терпение на исходе. Вытащив из кобуры свой пистолет, он молча, без единого слова, выпускает в мишень весь магазин, и центр, крошечный красный кружок, враз чернеет: папа выбил почти все десятки.

— Ничего, научишься, — он треплет меня по волосам, заставляя возмущенно взвизгнуть и приняться наощупь поправлять прическу. — Поехали в «Старбакс»?

Папа всегда откуда-то знает, как поднять мне настроение, и безошибочно угадывает, от чего я точно не откажусь.

— Супер, — соглашаюсь сразу же, предвкушая огромный стакан капучино или латте с двумя сладкими сиропами сразу. Может быть, попрошу добавить еще взбитых сливок: нужно же как-то компенсировать нещадно ноющие запястья. — Только можно еще разок, напоследок?

— Еще успеет надоесть, будешь домой проситься, — смеется папа, но в его глазах загорается оживленно-любопытный огонек. — У тебя десять выстрелов, — он кладет пистолет передо мной.