Горят огни

После аварии в моей памяти не сохранились образы близких, но остались хотя бы некоторые имена. Имя Женя вообще не проскакивало в памяти до того, я даже думала, что это девчонка, пока Таля не рассказала, что это ее родной брат, а мой — двоюродный. То, что я даже имени не помнила, мы объяснили тем, что я его ни разу не видела: я приезжала в Россию еще до рождения мальчика, а летом он не приезжал ко мне вместе с Талей, потому был слишком маленьким. Чтобы как-то исправить ситуацию, сестра показала мне несколько фоток, а на следующий день притащила мелкого к нам на пару часов, а он был только рад съездить в гости к бабушке и познакомиться с двоюродной сестрой, о которой был наслышан уже в свои неполные три.

— Таль, а отчим что? — тихо спросила я, чтобы бабушка не слышала. Отец Тали бросил их с мамой, когда она только родилась, и через несколько лет тетя Лена второй раз вышла замуж.

— Опять поругались, — отмахнулась подруга. — Им хоть бы что, потом опять сойдутся, а мелкий ведь все чувствует. Я бы попросила маму отправить его к бабушке хоть на пару недель, но у нас уже садик, а возить его через полгорода будет неудобно, да и бабушка опять расстроится, что ее дочери так не везет с мужиками.

Тетя Лена не успевала привезти Женьку к нам, и нужно было ехать домой к Тале. Я порывалась сама стать няней на этот день, тем более, мы с мальчиком неплохо поладили, но и сестра, и бабушка меня остановили:

— Ну что ты! Сиди дома, у тебя ведь нога еще не зажила! — заохала бабушка. К слову, эту неделю она даже не запрягала меня для работы в огороде и вообще полностью освободила от домашних дел.

— Сиди-сиди, тебе полезно, — ехидно добавила Таля. И что она на этот раз придумала?

Моей ноге уже ничто не угрожало, и я наоборот хотела развеяться, а день с Женей был бы неплохим вариантом. Но светловолосая предательница, махнув рукой на прощание, упорхнула в кино, а бабушка поехала развлекать младшего внука. Бродяга мирно спал на своей лежанке, которую я купила ему, сэкономив немного на школьных обедах — все равно старалась беречь фигуру. А вот соседи, в отличие от щенка, бодрствовали, значит, гитару придется отложить: у них даже кошка начинает икать, когда я играю.

От скуки я даже почитала пару параграфов по истории и сделала несколько примеров из задания по математике, но было ожидаемо неинтересно. Я могла бы попробовать погадать на Талиных картах, но переплюнуть сестру в этом деле было, наверное, невозможно, да и я не особо доверяла всякой мистической лабуде: все-таки мной эта тема всегда воспринималась как шутка, очередная забавная игра. Таля верила, но я так и не смогла понять: всерьез она это или только для антуража.

Сейчас я как никогда чувствовала себя бесполезным существом. Попытки вспомнить что-то из прошлого снова не увенчались успехом. Иногда непонятные отрывки вспышками врывались в голову, но они были мутными, нечеткими, скорее надуманными, ведь обычно это были истории, которые уже рассказывала мне Таля, и я не знала, можно ли это считать полноценными воспоминаниями. Они отличались от того единственного, что я помнила все это время после того, как очнулась.

Взять хотя бы воспоминания из школы: они были живыми, яркими, и я могла при желании проживать один и тот же момент по два, а то и по десять раз. Из жизни до катастрофы проскакивали только неясные картинки, которые тут же от меня ускользали. Я уже почти забыла, как это — помнить, что происходило раньше; весьма иронично стараться жить полноценной жизнью и даже не знать, что ты за человек на самом деле. Злополучная авария разделила мою жизнь на до и после.

Я сидела и мысленно рисовала узоры на стенах, пытаясь разобраться, что мне делать и каким образом жить дальше, практически не имея прошлого, как неожиданно в дверь позвонили. Успокоив мгновенно проснувшегося щенка, я поплелась к двери, теряясь в догадках: я никого не ждала. Бабушка еще не должна была приехать, да и Таля вряд ли бы стала так быстро заканчивать свидание со своим обожаемым Максом, с которым теперь без остановки перебрасывалась записками на уроках. Не думаю, что и одноклассники пришли бы сегодня, ведь мы уже отлично провели время прошлым вечером. Кто бы то ни был, открывать не хотелось: в последнее время, несмотря на скуку, мне все больше нравилось находиться одной.

Раздался повторный звонок, и открыть все же пришлось. Я обомлела: передо мной стоял тот самый мой идеальный идеал, который я всячески отталкивала, который просто не может никогда стать моим, который я искала, наверное, очень долго и нашла слишком рано, да и вообще невовремя. И почему только я родилась так поздно, и снова как будто невовремя, что встретив, кажется, мужчину моей мечты, того самого, даже надеяться не могу на какую-либо взаимность?

— Ну привет, Снегирева, — улыбнувшись уголком рта, произнес Костя.