Горят огни

— Разве это хорошая идея? — возражает Димас. — Помнится, эта погоня за неизвестным ни к чему хорошему не привела.

— Поверхностное суждение! — тут же протестует Таля. — Кто знает, может, если бы не эта вселенская тайна, мы бы и не избавились от Елисеева насовсем.

— Да и вообще, — Ник отводит взгляд, о чем-то крепко задумавшись, — вся эта история с кольцами помогла многое понять.

Дима воспринимает всю ситуацию несколько иначе, ведь свои загадки дедушка оставлял для нас, не для него. Он помогал всеми силами, но все-таки не ему дедушкой было уготовано переосмысливать детские страхи и обиды, узнавать историю семьи и возвращаться к истокам, став сильнее и, возможно, чуточку лучше. Все это дедушка предусмотрел для нас четверых, но Дима чувствует и понимает: может, читает по глазам, а может, просто верит интуиции — и больше не спорит.

— Но Елисеев ведь не сказал тебе, как открыть тайник? — уточняет Костя, хотя знает это даже яснее, чем кто-либо на свете.

Я согласно киваю в ответ.

— Он даже не был в курсе, где конкретно его искать, или просто решил умолчать, пока не получит перстень.

— Луч пройдет через кристалл и покажет, где искать, — задумчиво произносит Костя себе под нос.

— Что? — машинально переспрашиваю я.

— И укажет на тебя, — поправляет Таля. Мы с Джиной говорили так. Это наша детская считалочка, — объясняет сестра для Димы, который не знал таких подробностей, и для меня, не помнившей ничего такого.

Ник вдруг расплывается в улыбке.

— Это вы в своих девчачьих играх так говорили, когда выбирали, чья очередь скакать через резиночку, — специально для нас брат корчит смешную рожу, — а мы с ней играли в прятки, она была вместо счета для воды.

— Странная какая-то у вас считалочка, — замечает Дима. — Никогда такой не слышал.

Таля, добродушно рассмеявшись, начинает с начала:

— Раз-два — ночь наступит, три-четыре — шаг назад, пять-шесть — солнце справа…

— Семь-восемь — свет в глаза, — подхватывает Костя.

— Нет, такой точно не существует, — Димас качает головой. — Все же слышали про белку на тележке и про зайчика, все знают «стакан, лимон» и «ехала машина темным лесом», но той, что была у вас, просто нет, сплошная бессмыслица, только рифмованная и какая-то мрачная.

— Луч пройдет через кристалл и покажет, где искать, — машинально повторяю уже знакомые строчки. — По-моему, — хитро прищурившись, я обвожу взглядом всех ребят, — это прямое указание к действию.

Мы были детьми, и радостно приняли бы вообще любую считалку, лишь бы запоминалась легко. А дедушка, как ни крути, не был ни поэтом, ни писателем, чтобы придумывать шестистрочному детскому стишку какой-то смысл или даже незамысловатый сюжет. Текст кажется беспорядочным набором слов и фраз, если не знать, но я, посмотрев на считалочку заново, свежим взглядом, будто впервые, увидела в ней пошаговую инструкцию.

— Только сейчас мы ничего не добьемся, — уловив мысль, продолжает Ник, — там же сказано «ночь наступит», значит, придется ждать.

— Там и про солнце было, — напоминает Таля.

— Я думаю, что под солнцем имелся в виду какой-нибудь фонарь, — губы Кости трогает мягкая улыбка.

Направляясь к дому, где нас ждет горячий чай с бабушкиным пирогом, мы вовсю обсуждаем, что значит та или иная строчка, чтобы к вечеру составить подробный, а главное, не завуалированный за символичными обозначениями и рифмами план.

С наступлением темноты, наевшись до отвала, мы дружно высыпали во двор: бабушка как раз укладывала Женьку спать. Первый пункт — дождаться подходящего времени суток — был выполнен.

Точкой отсчета мы единогласно избрали место возле сарая, под старым прожектором: именно там во время игры в прятки вода произносил считалку, пока остальные искали себе укрытие. Мы долго ломали голову над тем, сколько же нужно шагов: три или четыре? Ответ пришел неожиданно, когда в доме, накрывая на стол и жарко споря, мы случайно выяснили опытным путем, что три шага парней — это примерно как четыре наших с Талей. Теперь же мы отходим от прожектора на равное расстояние и поворачиваемся так, чтобы он находился по правую руку. Да и свет, о котором говорилось, — это тоже наверняка про прожектор.

Если бы еще было понятно, под каким углом и на каком расстоянии нужно держать кулон. Я кручу его и так, и эдак, подбирая нужный ракурс, пока наконец не догадываюсь поднести на уровень глаз.

— Смотрите! — кричит Таля.

Свет, попав, куда нужно, и преломившись в камне, формируется во вполне себе четкий луч: получилось! Для чистоты эксперимента и Таля, и Ник, и Костя проделывают то же самое, и каждый раз луч падает примерно в одно и то же место, к беседке.

— А копать все-таки придется, — вздыхает Ник, с фонариком изучая каждый квадратный сантиметр земли вокруг.

— Не думаю, — вдруг оживляется Дима. — Ваш дедушка не мог с точностью до сантиметра знать, какими вы вырастете, поэтому допустима погрешность. Может, планировалось намекнуть на дерево?

Старая раскидистая яблоня росла так близко, что ветвями укрывала крышу беседки, и в майском цвету казалось, будто над ней парит белое облако.