Горят огни

— Помнится, мы договаривались вне школы обходиться без официоза, Снегирева, — закатив глаза, заметил он, тем не менее, по-прежнему называя меня по фамилии. Получилось неудобно, потому что от удивления я просто-напросто забыла «выключить» школьное обращение.

Все-таки Костик меня бесит, раздражает, так и хочется сказать ему что-нибудь резкое и очень обидное, но… но он мне нравится, черт возьми, и я не хочу по своей же вине разрушать даже такое наше общение. Тем временем он продолжил:

— Когда я был совсем маленьким, моя мама хотела открыть собственную кофейню-кондитерскую, и меня вместе с ней захватила эта идея: я был тем еще сладкоежкой. Правда, мама этого сделать так и не смогла, но три месяца назад я наконец осуществил детскую мечту.

— Это просто… У меня даже слов нет! — явно польщенный, в ответ Костик довольно улыбнулся. Вслед за этим я наконец задала давно интересовавший меня вопрос: — Скажи, а тот торт, что ты приносил, его ты тоже брал здесь?

— Именно, — ответил парень. — Почему-то захотелось тогда принести именно его. Мамин рецепт, — пояснил он и как-то враз погрустнел.

Мне хотелось возразить, что это исправленный и дополненный рецепт моей мамы, но полный непонятной тоски вид Костика заставил меня промолчать. В конце концов, мама действительно придумала торт не совсем сама, а переделала рецепт от подруги. А подруга, может быть, переписала его из какой-нибудь газеты или кулинарного журнала большого тиража, и тогда этот торт вовсе никакой не особенный. А вот то, как усовершенствовала его мама, претендует на какую-нибудь кондитерскую премию, не меньше.

Мы сидели и думали, каждый о своем, как вдруг мой телефон тихо взвизгнул и выключился: разрядился, гад. Я осталась без интернета, которым, правда, редко пользовалась вне дома, без звонков и сообщений, без камеры, без зеркала, а еще и без часов. А мне надо следить за временем: вечером я должна еще выгулять Бродягу и прибрать в доме. И обязательно успеть это сделать до того, как приедет бабушка, чтобы потом с чистой совестью рвануть на тусовку, которую я все же решила не пропускать.

— Сколько времени? — спросила я. Видимо, слишком тихо, потому что в ответ не последовало никакой реакции. К тому же, парень задумался, а, значит, мыслями находится где-то не здесь. Еще и глаза прикрыл, и даже не видит моих ухищрений. Надо бы его позвать, но как? Не называть же мне его просто по имени в его же кондитерской?

Дернуть за рукав — глупо. Еще раз спросить, но громче, — еще глупее, это не то заведение, в котором за столиками кричат. Да что ж я за неудачница, а? Я уже и к парню обратиться не могу, Таля бы точно сгорела со стыда за меня, а может, не только Таля, но и я сама из прошлого. Ладно, была ни была: зажмурившись, я выдохнула. Спокойно, Джи. Он сам просил.

— Костя! Костя!

Он мгновенно подскочил.

— А? Что?

Я тихо рассмеялась.

— Ты заснул ненадолго… Кажется.

— Черт, сколько вообще времени? Почему ты меня раньше не разбудила?

Я изо всех сил попыталась забыть, что передо мной сидит мой учитель. Мысленно я уже раз тридцать убилась об стену, потому что контраст между серьезным, таким взрослым и до невозможности занудным преподавателем английского Константином Леонидовичем и веселым, немного придурковатым Костей, другом моего брата, да и просто интересным парнем, казался просто абсурдным. Все в порядке, я дышу, все нормально — кажется, получилось. Он такой смешной и милый сейчас, что хочется зацеловать до смерти. Нет, это нихрена не нормально.

— Да ладно тебе, устал, с кем не бывает, — я попыталась его успокоить, но это оказалось гиблым делом.

— Вот именно, со мной как раз и не бывает. Я давно выстроил свой режим, и все было хорошо. Понятия не имею, почему сейчас так вышло.

Парень пил эспрессо, причем тройной, утром после нашего английского — ведерную чашку крепкого кофе, а перед этим наверняка выпил такую же еще и дома. Я пришла в тихий ужас, пытаясь представить уровень недосыпа, который Костя компенсирует таким запредельным количеством кофеина. Немудрено, что теперь он отключается средь бела дня.

— С ума ты, что ли, сошел? Постоянно пьешь кофе, ты вообще спишь хоть когда-нибудь? — и что я опять несу, господи. Учитывая рассказы Ника, в студенческие годы они ввели куда более убийственный образ жизни, да и с чего бы мне беспокоиться о парне, сидящем напротив? Получается, я отчитываю своего же учителя, черт возьми. А он сам что теперь подумает?

Он хитро прищурился.

— Мне сейчас показалось, или это было попыткой заботы?

Да что за…

— Ради всех святых! — тихо взвыла я. Повезло хоть, что продолжать не пришлось: официант принес заказ.

Тортики действительно оказались очень вкусными. Как по мне, так и не только в городе лучшими, а во всем мире, хотя мне было не с чем сравнивать. Каждый день бы их ела, тем более за счет заведения, но увы, надо следить за фигурой, а то такие калории мигом превратят меня из стройняшки с сорок вторым размером в тумбочку сто десять на сто десять.