Горький шоколад

«Очень жаль! Будем тогда на связи» – пришла ответная смс от школьной подруги Марины, и одновременно раздался резкий стук в дверь. От неожиданности Катя подпрыгнула. Даже представить невозможно, кто бы это мог быть! Подкравшись к двери, осторожно заглянула в глазок. Так… и есть. Какой-то сомнительный тип в джинсовой куртке и кепке, повернутой козырьком назад. Конечно, на улице тепло. Но не до такой же степени, верно? Вид у него был достаточно хмурый и потрепанный, словно он недавно проснулся или замыслил какое-нибудь преступление. Правда, вместо топора в руке он держал обыкновенный рюкзак, увешанный пестрыми значками. Слабое утешение. Ведь топор мог находиться и внутри рюкзака, а также под курткой, укрепленный в специальной петличке. Проходили мы это в школе. Стараясь не дышать, Катя притаилась. Пристальный взгляд незнакомца она ощущала сквозь дверь: невидимые потоки, пронизывая кожаную обивку, впивались колючим холодком в тело, будто репейник, что распадается на множество крупинок и застревает в волосах. Примерно с такого ощущения у Кати обычно начиналась очередная влюбленность, которая не обязательно затем разгоралась во что-то затяжное и бессмысленное, как с Вадимом. Чувство находило мгновенно и вскоре таяло, если человек исчезал. Влюбленность похожа на огонь, она не может долго гореть, если вовремя не подкинуть сухое полено… Оказывается, это древнее состояние, воспетое поэтами, родственно страху. Пустая квартира, утонувшая в душном запахе роз. Упорный человек за дверью. Тишина.

Катя привстала на цыпочки, вновь приблизилась к глазку. На лестничной площадке никого не было.

Сразу захотелось спать. Раскрыв чемодан, она достала тюбики с гелями и пенками и пошла в душ. Только под струей горячей, обжигающей воды, вспомнила, что кошка-то так нигде и не проявила себя. Возможно, она как-то выскочила в подъезд, а там шмыгнула во двор? А на улице сейчас холодно и дождь, б-р-р.

«Завтра обязательно найду, – уверила себя Катя, – куда она денется». Как обычно перед сном она заварила полчашки зеленого чая с долькой лимона и, уже в кровати, устроившись с ноутбуком на животе, нырнула в соцсети. Эта привычка ужасно раздражала Вадима. Однако заснуть, не узнав последние новости от друзей, она не могла. Хотелось хоть как-то проветрить свою жизнь, приоткрыть окно во что-то иное. Сегодня – тем более. Всего за пять минут она узнала о том, что в родном поселке под Серпуховом прошел сильный снегопад. Тетя Надя выложила фотографии заснеженных деревьев и кустов, которые под шапкой снега походили на сказочные избушки гномов. Сама она, кокетливо улыбаясь, в коротком полушубке и белых сапожках стояла перед пушистой елкой. Вроде как снегурочка. Всем бы столько сил и радости в шестьдесят пять лет…

Остальные виртуальные друзья оттачивали тем временем чувство иронии на материале московской погоды и декабрьских дождей, ну а Вадим, как и следовало ожидать, сменил статус и уже находился в «активном поиске». «Удачного пути, рыцарь!» – хотелось написать Кате, но она удержалась. Теперь кому-то другому суждено мучиться с ним пару лет. Пусть будет так. К горлу вновь подступил тяжелый ком.

И тут… раздался стук. Теперь она почти не волновалась. Прошлепала в прихожую, удостоверилась, что за дверью маячит все тот же самый тип, немного постояла и вернулась в комнату с чувством удовлетворения и выполненного долга. Кто бы это мог быть? Тайный поклонник Вероники? Платонический – или любовник? Неизвестно. Странная у них была дружба… При встрече с подругами сама она, Катя, только и щебетала о любви, о том, как они поссорились, а вечером помирились, о том, какие все мужчины козлы (хотя, конечно, жизнь без них невозможна!), и о прекрасном, воздушном и легком, словно тюлевая оборочка на костюме балерины, девятнадцатом веке. С Вероникой они познакомились года два назад, когда обоим исполнилось по двадцать пять, и за это время ни одной истории, трогательной, жуткой или обыденной, Вероника не поведала. Зато она была хорошим, просто замечательным, слушателем. Катюша, в свою очередь, имела чувство такта и никогда с лишними расспросами в душу не лезла.

А теперь за дверью кое-кто бродит. Ох, девочки-девочки… Подтянув ноги к животу, Катя обняла плюшевого мишутку и тут же заснула.

По стене прозрачной комнаты ползла широкая струя жидкого горячего шоколада; встав на колени, она лизнула вкусную, наполненную ароматом кофейных зерен, массу. «М-м-м, как вкусно!» Тут раздался громкий топот. В комнату на белом коне въехал Вадим. Привязав коня к люстре, он, растягивая звуки, произнес: «Нууу, иии жааа-рко». В этом просторном помещении, действительно, так было жарко, что шоколад растаял и течет, будто молоко, из переполненного вымени коровы, стоит только потянуть за сосок. Катя замечает, что она обнажена, вся одежда, даже кружевной лифчик и трусы, оказались под льющейся лавиной шоколада. Как же выйти теперь на улицу? Нужна хотя бы шуба. Не говоря уже про валенки.

– На фига тебе шуба, – отвечает конь голосом Вадима, – на улице тепло, ты что не видишь, там дождь?