Горький запах осени

Надо признать, что я, получившая почти что монастырское воспитание, не чувствовала себя в жизни ни на гран несчастной или ущемленной, может, я была даже счастлива. Это, пожалуй, вознаграждение за самоотверженную добродетель детства и молодости, которую я провела в единственной юбке и двух блузках. А все, что было сверх того в моей последующей жизни, казалось мне почти роскошью. Моя добрая милая свекровь просто диву давалась. Даже подчас журила меня, и была права. На суде и Павел меня попрекнул, что я забывала себя, все только детям, детям. Энергичная женщина, народный заседатель, взяла его тогда в оборот. К сожалению, всем этим процессом я была так истерзана, так унижена, что не сумела тогда оценить, как все эти добросердечные матери напустились на него. Это, верно, было забавно. Однако за добродетели приходится платить, это уж точно. Веселой я не была, определенно не была, о моем настрое долгое время заботилась Ирена Смутная (по мужу Флидерова), целой жизни не удалось вытравить из нее это неодолимое желание все перевернуть вверх тормашками и смеяться. Матушка была точно спящая царевна, а папа, столь подчеркнуто молодой, всегда по-идиотски улыбался мне бумажными глазами, и усики у него под носом, казалось, при этом комично топорщились. Нет, это не было особенным счастьем, но и несчастьем тоже не было. Беда навалилась уже поздней, когда пришла любовь, когда ушла любовь и я…

Что я, собственно, сумела сделать, что я вообще могла сделать? Мои трое детей и я. Да, что я могла? Считать морщины и деньги. Морщин прибавлялось, денег никогда недоставало, а ведь я жила и вправду очень скромно. Поэтому на службе надо мной то язвительно, то сочувственно посмеивались, да и советов наполучала я достаточно. Смешки меня не расстраивали, зато уж эти добрые советы, ах уж эти советы! Подчас и впрямь за всем этим стояли добрые намерения и дружеское расположение. Эма с Иренкой давали мне советы, лишь когда я сама хотела этого, и делали это как бы извиняясь. Можно сказать, они всегда были рядом со мной. А ведь как унизительно без конца благодарить, пусть даже молча, и сознавать, что не будь Эмы и Иренки…