Город без войны

Лёва был некрасив: рыжие немытые космы свалялись, длинные худые руки не­уклюже торчали из рукавов засаленного ватника, лицо с узкими отёкшими глазами казалось землистым и помятым. А ещё он был, несомненно, опасен – это Сашка почувствовал ещё вчера.

– Чего скривился? – Лёва смотрел на него бледно-зелёными глазами. – Новые друзья не нравятся?

– Давай потом поговорим, – тихо сказал Сашка, –  а пока я пойду.

Но рыжий вдруг заслонил дверь.

– Куда? Так не положено. Надо бы это, – он щёлкнул пальцами по горлу, – пузырь друганам поставить. За вчерашнего ханурика. Замочил – обмой. 

Сашка встал и попытался отодвинуть Лёву с дороги. Но тот ухватил его за рукав.

– Ты что, глухой, салабон? Я говорю, возьми тару, принеси бухла. Ты ведь не особый здесь и не дома.

– Отвали, – грубо сказал Сашка.

 Лёва такого ответа не ожидал, но отреагировал быстро. Левой рукой он схватил Сашку за форменку, а правой, с бутылкой, замахнулся. Сашка перехватил эту его руку, дёрнул вниз и коленом сильно ударил Лёву в живот. Тот захрипел, пытаясь вдохнуть. Сашка выкрутил у него бутылку, отбил днище о край ванной и спиной, закрываясь получившейся «розочкой», попятился в большую комнату.

– Уделаю гниду! – наконец, заорал ему вслед Лёва.

«Чушь, – спокойно подумал Сашка, – На осколки ты не полезешь!»

На крик Лёвы выбежали Олег со своим малолетним соседом Хныком и Кеша. Сашка расслабился. Сейчас Олег во всём разберётся. Олег разобрался. Он в одну секунду оказался у Сашки за спиной и вывернул его руку так, что у Сашки слёзы выступили на глазах, а бутылка упала и разлетелась на мелкие кусочки. На Лёву Олег направил пистолет.

– Тихо, – сказал Олег. – Тихо, успокоились все.

– Вы что, суки! – Лёва удивлённо смотрел на парней. – Я, ё-моё, воевал, а он – он из Корпуса! Они там, как что, так за нами прячутся. Только Главе задницу лизать способны! Вы что, отморозка этого пожалели?

– Ты всё сказал? – Олег немного ослабил захват, и Сашка стал потихоньку распрямляться. – Я не стану разбираться, кто из вас отморозок. Ещё одно нарушение правил – заявлю в спецотряд. Понятно?

Лёва скривился, но возражать не стал. Олег медленно опустил пистолет и повернулся к Кеше:

– Объясни своему нервному соседу, что такое спецотряд.

Олег ушёл, а Сашка машинально растирал затёкшую кисть и думал, какой же тот всё-таки сильный.

– Я тебя всё равно замочу, тварь! – пробормотал Лёва и убрался в свою комнату.

Сашка посмотрел под ноги, наступил на один из бутылочных осколков. Осколок противно хрустнул.

– Ну что, идём? – осторожно спросил Кеша.

Они вошли в комнату, и только тут Сашка увидел, что у Кеши огромный синяк на лице.

– Кто это тебя?

– Да парни отпинали, – невозмутимо отозвался Кеша и как ни в чём не бывало уселся зашивать распоротый шлем. – Представляешь, я вчера так скоро за камни прятался, что аж шапку порвал. Ну зато сам жив.

– Они – звери, – шёпотом сказал Сашка.

– Они не звери, они правы, – Кеша улыбнулся и поморщился от боли. – Я ведь тебя в форменке повёл. А если бы падальщики это разглядели? Они ведь знают, где штурмовики живут. Вычислили бы нас да шарахнули в окно из гранатомёта. Вот все бы и накрылись, а я виноват. Да и в магазин лазить не стоило – это их территория. Всё, что здесь гниёт и валяется, их собственность. Если бы Олег знал, куда мы собрались, обоих прибил бы. Даже до спецотряда дело бы не дошло. Это, кстати, нашего патрона Тоффельта расстрельная команда. Считается, что они преступления и всякий беспредел расследуют, но это так, фигня. На кого им заявили, считай, подох.

– Кеша…

Кеша обкусил нитку и выжидательно смотрел на Сашку.

– Я пойду, погуляю, – наконец выговорил Сашка. – Один. Ты не ходи за мной.

– Да? – Кеша вздохнул. – Хорошо. Кстати, а куда ты вчера мой револьвер дел?

– Потерял, – соврал Сашка…

На улице накрапывал противный осенний дождик. Ветер дул с севера и приносил какие-то фабричные угарные запахи. На фоне туч, напоминающих клочки застиранных серых кителей, разбросанных по небу взрывом, дом смотрелся совсем угрюмо. Он казался дырявым каменным мешком. Разнокалиберные дыры были затянуты плёнкой, забиты досками, в некоторых торчали стёкла. Из одного окна шёл дымок. Такой же серый, как и всё вокруг. Каменный мешок был мёртв: ни вздоха, ни движения. Куда-то исчез даже часовой, которому надлежало находиться у выхода. Сашке вдруг захотелось уйти отсюда навсегда, забыть развалины, как гадкий сон. И никогда, ни за что не связываться больше с войной… Потому что так, как живут штурмовики, не могут жить нормальные люди. Может, человеку вообще не свойственно стрелять в себе подобного? Сашка остановился. Мысль была странная. «Город окружают враги. Они должны быть убиты!» – это элементарно, правильно и ясно. Иначе враг убьёт тебя. Вчерашний паренёк снова встал перед глазами, и Сашку мучительно затошнило… «Никакой я не солдат, – подумал он горько, – почему я не понял это раньше, в Корпусе?»