Город без войны

Он пошёл по развалинам в ту сторону, откуда привёл его Эдик Кролик. Он не очень хорошо помнил дорогу, поэтому постоянно спотыкался и проваливался в кучи мусора. Дождь усилился, и вскоре под ногами вспенивались мутные лужи. В такую погоду лучше всего было бы сидеть дома у зажженной плиты или в тёплой казарме Корпуса. Сашка обернулся. Возвращаться под крышу не хотелось. Развалины вызывали только одно желание – уйти как можно скорее. Желание, которое не могло родиться в Корпусе. Никогда Сашка не хотел покинуть Корпус. Даже во время изматывающих учений, ночных тревог и ежедневных пробежек по десять километров в жару и дождь. Даже тогда, когда в наказание лишали редких увольнений и запирали в тёмной подвальной комнатушке. Ничего не могло случиться в Корпусе такого, чтобы бросить всё и убежать… Опять выплыло воспоминание об Илье Яснове. Ильюхе всегда легче давались тренировки, занятия, соблюдение дисциплины. Может потому, что он был немного старше Сашки. А может потому, что два года прожил в приюте и привык во всём полагаться только на себя. Наверное, и в развалинах Илья прижился бы. Впрочем, теперь он, наверное, уже в другом городе. В Энске. Там, куда и собирался. Это возможно. Хотя вероятнее другое – Илья просто погиб. Потерялся в буре и умер от жажды. Или дикие пустынники отрезали ему голову и выставили на пике всем на устрашение. Или его нашли уроды из Конторы, поставили к стенке, расстреляли… А может, он вернулся. Не смог никуда уйти. Где-нибудь сейчас прячется в развалинах… Прячется. Стоп! Сашка остановился, озираясь.

Оказалось, что он дошёл до остановки автобуса. Той самой, на которую вчера принесло его по недоразумению и собственной глупости. Сашка уставился на нацарапанное углём на куске фанеры расписание. Дневной рейс отправлялся в 14.40. Если сесть в автобус, то через полчаса он окажется дома…

– Эй! Эй, слышишь?!

Сашка огляделся, и под козырьком одного из деревянных бараков на противоположной стороне площадки увидел парня, который приветственно махал рукой:

– Давай сюда!

Сашка ускорил шаг и, уже подходя, узнал парня: это был Женька Коньков из их группы. Женька был беловолосый, голубоглазый, с ямочками на щеках и выглядел так, что мог бы играть в спектаклях умного и воспитанного подростка из очень-очень благополучной семьи. Только шрам на подбородке его слегка портил. Сашка вспомнил, что вчера Женька всё время крутился возле Лёвы. Наверное, они были друзьями.

– Чё, заблудился? – осведомился Женька, выбрасывая окурок. – А я смотрю: торчишь тут, как вошь на лысине. Куда тебе надо-то?

Сашка пожал плечами.

 – Тогда заходи. Это наша забегаловка. Только для штурмовиков. Можно выпить, погреться. Идёшь?

Внутри забегаловки было сыро и темно. Окна заколочены, на полу – подозрительные лужи. Под потолком висело несколько керосиновых ламп, освещавших разве что самих себя. Разношёрстно одетые штурмовики сидели за столами в дальнем углу. Пили они тихо, и это было удивительно. «Помер, наверное, кто-то, – решил Сашка, – а это поминки». Женька меж тем направился к стойке, заставленной пустыми стаканами. За ней стоял немолодой мужчина в сером вязаном свитере и, лениво стряхивая пепел себе под ноги, курил.

– Что, пацаны, – поинтересовался он, – пить будете? Спирт, водка, вино?

Сашка увидел за его спиной чёрный телефонный аппарат.

– Позвонить можно?

– Полмарки, – кивнул мужик.

Полмарки было дорого, но выбора не было, и, бросив на стойку мелочь, Сашка пошёл к аппарату. Телефон был старый, громоздкий и солидно блестел лакированными боками. Сашка снял трубку, медленно набрал номер соседей. Зачем он собрался звонить, сказать было трудно. Но если бы мама хоть что-то заподозрила, позвала бы его домой, он бы, наверное, не задумываясь, побежал отсюда. Пешком.

– Слушаю, – сказал женский голос на том конце провода.

– Это Саша Ерхов, – Сашка облизнул внезапно пересохшие губы. – Мне маму…

– Саша, говори громче! Ты из Корпуса? Мама ушла в больницу. Они неважно себя чувствует после всей этой истории с Конторой. Что-нибудь передать?

– Не надо, – сказал Сашка уже разборчиво. – То есть скажите, что у меня всё хорошо. Что я приду в увольнение, как только смогу. Пусть не беспокоится…

Сашка повесил трубку на рычаг. Домой было нельзя. По крайней мере, сейчас. Он вышел в зал. Народу там явно прибавилось, стало шумнее. Женька с бутылкой какого-то пойла сидел за крайним столиком. Сашка подошёл и сел рядом.

– Будешь? – спросил Женька, кивнув на бутылку.

– Нет.

– Тогда давай так поболтаем. Слышал, вы с Лёвкой сцепились? Вся этажка про это гудит. А чего, если не секрет?

– Много хочет, – сказал Сашка. – Я  ему не нанимался спирт покупать.

Женька задумчиво свистнул:

– А у тебя что, друзья крутые? Или ты думаешь: один свои проблемы разгребёшь?

– Какие проблемы?

– Жить надо по правилам, – объяснил Женька. – А по правилам вновь пришедший должен понравиться уже живущим. Вот Лёвке ты очень не понравился.

– А я не девушка, чтобы ему нравиться, – оборвал его Сашка.